– Вот счастье, – ликовала я, – повезло так повезло!Бракосочетание – дело обстоятельное, с большой гульбой. Рассчитывают на парудней, а там, глядишь, и неделю пропляшут! Надо Ленинида поторопить…

– Ты особо не прыгай, – охладила меня Томуся, – Ваню намоставили.

Я чуть не села мимо табуретки.

– Зачем? Вернее, почему? Томочка пожала плечами:

– Сказали, он им там помешает.

– И ты согласилась?

Тамара кивнула. Я всплеснула руками:

– Ну как тебя угораздило?

Хотя странный вопрос. Томуська, с ее желанием вечно сделатьвсем хорошо, небось сама предложила проследить за шкодливым мальчишкой.

– Тогда отчего в доме тихо?

Тамара засмеялась.

– Только что замолчал, потому что дала ему конфет. Сейчассъест…

– А-а-а, – донеслось из кухни, – ложись, стреляю! Умирайбыстро!

Я вздохнула, Ванька слопал сладкое.

– Сдохни живо.

– Сделай милость, замолчи, – ответил голос Олега.

– Куприн дома? – изумилась я и побежала в кухню.

Мрачный супруг сидел у стола, уставившись в тарелку снетронутым ужином.

– Привет, как дела?

– Как сажа бела, – буркнул муж, – лучше некуда.

– Случилось что?

– Кругом одни идиоты! – взвился мой майор. – Ты толькопредставь, что Севка Лапин отмочил.

– Ну?

– Приехали на труп, – принялся объяснять Олег, – мужикповесился, прямо в комнате, в крохотной гостиной. Пятиэтажка, потолок наголове… Он ногами до пола чуть-чуть не достал. И правда, на первый взглядвыглядело, словно парень посередине комнаты стоит, но это совершенно неизвиняет Севку, хоть он и «пашет» вместо Василия Сергеевича…

Прихлебывая сладкий крепкий чай, я слушала мужа. Постояннаянехватка квалифицированных сотрудников – бич МВД. Поработает человек пару летза копеечный оклад и сбежит. Один пристраивается в сыскное агентство, другойидет в охрану, а третий… Третьи начинают служить криминальному бизнесу, и изних, к сожалению, получаются настоящие профи, отлично знакомые с «кухней»районных отделений, умные, изворотливые, безжалостные.

Вот у Олега сегодня и произошел казус. Криминалист ВасилийСергеевич заболел, и Севке Лапину пришлось разрываться между двумя группами.Сначала он помчался в Чертаново осматривать девчонку, выпавшую из окна, потом,свесив язык на плечо, полетел в Северное Бутово, где его поджидал Олег.

Внесясь в комнату, где тихо покачивался на бельевой веревкеудавленник, Лапин вытер рукавом потный лоб, не отдышавшись, начал здороваться,пожимая коллегам руки.

– Привет, Олег, здорово, Мишка, салют, Генка…

Окончательно закрутившись, он поручкался с женой самоубийцы,его матерью, сыном, затем подошел к висельнику… потискал у него ладонь и,бормотнув: «Добрый вечер, парень», – осведомился у Куприна:

– И где ваш жмурик?

Оперативники не удержались от смеха. Вдова и матьраспсиховались, что и понятно. Потом обозленные бабы накатали жалобу, и Олегупридется теперь принимать по ней меры.

– И как поступить? – злился муженек, отпихивая от себяполную тарелку. – Всем же понятно, что у Севки просто голова кругом пошла.

– Объяви ему порицание, – посоветовала Томочка, – и теткамприятно, и Севке ерунда. Ты лучше ешь!

– Не могу!

– Сделай милость, поужинай, – попросила я, доставая изхолодильника бутылочку пива, – Томуся потушила кролика.

– Не могу, зуб очень болит, – буркнул Олег и ушел к себе.

Мы с Тамарой остались смотреть телевизор, стараясь незамечать носящегося по гостиной Ваньку. Паренек, сжимая в руке пистолет, орал:

– Сдавайтесь, суки, терминатор пришел! Ложись, покемоны!

В голове у несчастного ребенка была дикая каша изпросмотренных фильмов. Потом я услышала, что Олег пошел в ванную, и заглянулатуда. Муж, держась за щеку, рылся в аптечке.

– Так больно?

– Сейчас умру!

– Поехали к врачу!

– Ни за что!

Следующие полчаса мы уговаривали Олега на поход к доктору,пугая его страшными последствиями. Наконец супруг согласился.

– Ладно, но только посмотреть! Никаких уколов и бормашины.

– Конечно, – поспешила согласиться я, – эй, Ванька,одевайся, поедем на метро кататься!

– Что ты, – замахала руками Томочка, – одиннадцать натикало!Ему спать пора!

– Он раньше часа не ложится и тебе отдохнуть не даст.Ничего, прогуляется с нами! – пробурчала я, доставая Ванькину куртку.

В вагоне, несмотря на поздний час, оказалось много народа.Мрачный Куприн встал у двери, а мы с Ваняшей уселись на диванчик. Мальчишкакачнул ногой и выпалил:

– Твою мать, ботинок развязался! Сидящая около меня дама сэлегантной сумкой поморщилась и сказала своей спутнице:

– Да уж, теперь детей не воспитывают, нарожают, и ладно.

Красная от злости, я дернула Ваню за рукав:

– Сделай милость, разговаривай нормально!

– Это как? – опешил паренек.

– Не употребляй плохих слов.

– Каких?

– Ну, вроде «жопа».

– Почему?

– Такого слова нет!

– Жопа есть, а слова нет? – бесхитростными глазами уставилсяна меня Ваня, и я поняла, что он не издевается.

Ну откуда ребенку научиться нормальной речи, если и мать, ибабка матерятся, словно бомжи? Да и я сама в свое время набралась от мачехиРаисы «выражансов». Правда, Раиса употребляла их только в пьяном виде и,услыхав на трезвую голову от падчерицы несколько глаголов и существительных,мигом выдрала меня ремнем, приговаривая:

– Не учись плохому, учись хорошему.

– Говори, как дядя Олег, – велела я.

– Так он молчит.

– И ты молчи! Если перестанешь ругаться, куплю подарок.