Этот огнетушитель был постарше тех, что случалось видетьДэнни – например, в детском саду, – но ничего сверхнеобычного в этом не было.Тем не менее шланг, свернувшийся на фоне голубых обоев, как спящая змея, рождалв мальчике смутное чувство тревоги. Так что, свернув за угол, он обрадовался,когда шланг скрылся из вида.

– Естественно, все окна следует закрыть ставнями, – сказалмистер Уллман, когда они снова зашли в лифт. Кабина у них под ногами еще разнеловко осела. – Но особенно меня беспокоит окно в президентском люксе.Обошлось оно нам в четыреста двадцать долларов, а ведь прошло больше тридцатилет. Сегодня замена такого стекла обойдется в восемь раз дороже.

– Я закрою, – сказал Джек.

Они спустились на третий этаж, там были другие номера, акоридор оказался еще извилистее и поворачивал еще чаще. Теперь, когда солнцезашло за горы, свет в окнах начал заметно убывать. Мистер Уллман показал имодин или два номера, и на этом все кончилось. Мимо номера 217, насчет которогопредостерегал Дик Холлоранн, он прошел, не замедляя шага. Дэнни посмотрел нанеброскую табличку с номером, одновременно очарованный и встревоженный.

Потом – еще ниже, на второй этаж. Там мистер Уллман не сталпоказывать комнаты, пока они не оказались у самой покрытой толстым ковромлестницы, которая вела назад в вестибюль.

– Вот ваша квартира, – сказал он. – Думаю, вы найдете ееподходящей.

Они вошли. Дэнни взял себя в руки – мало ли, что там моглооказаться. Там не оказалось ничего.

Венди Торранс ощутила нахлынувшее сильное облегчение.Президентский люкс своей холодной элегантностью вызвал у нее чувствонеловкости, собственной неуклюжести. Очень здорово посетить отреставрированноеисторическое здание, где в спальне висит мемориальная табличка, гласящая:«Здесь спал Авраам Линкольн», или «Здесь спал Франклин Рузвельт», но совершеннодругое дело – представить, как лежишь с мужем среди целых акров постельногобелья и, может статься, занимаешься любовью там, где случалось лежать самымвеликим (во всяком случае, самым могущественным, поправилась она) в мире людям.Но эта квартира была попроще, более домашней, она прямо-таки манила к себе. Вендиподумала, что без особого труда сумела бы мириться с ней до следующего лета.

– Тут очень приятно, – сказала она Уллману и услышала всвоем голосе благодарность.

Уллман кивнул.

– Простенько, но подходяще. В сезон тут живут повар с женойили с помощником.

– Тут жил мистер Холлоранн? – вмешался Дэнни.

Мистер Уллман снисходительно склонил голову.

– Именно так. С мистером Неверсом. – Он повернулся к Джеку иВенди. – Тут гостиная.

Там стояло несколько стульев, с виду удобных, но недорогих;кофейный столик – когда-то он стоил немало, но сейчас с одного бока у него былотколот длинный кусок; две книжные полки (Венди с некоторым изумлениемотметила, что они битком набиты сборниками обозрений для читателей и трилогиями«Клуба детективных романов» сороковых годов); и казенный телевизор неизвестноймарки, куда менее элегантный, чем консоли из полированного дерева в комнатах.

– Кухни, конечно, нет, – сказал Уллман, – но есть подъемникдля подачи блюд. Квартира находится прямо над кухней. – Он сдвинул в сторонуквадратный кусок обшивки; открылся широкий квадратный поднос. Уллман подтолкнулего и тот исчез, обнаружив позади себя направляющий трос.

– Тайный ход! – возбужденно заявил Дэнни матери, потрясающаяшахта за стеной мигом заставила позабыть все страхи. – Прямо как в «Эббот иКостелло встречаются с монстрами!»

Мистер Уллман нахмурился, но Венди виновато улыбнулась.Дэнни подбежал к подъемнику и заглянул в шахту.

– Сюда, пожалуйста.

Уллман отворил дверь в дальнем конце гостиной. Она вела вширокую и просторную спальню. Там стояли две одинаковые кровати. Вендивзглянула на мужа, улыбнулась, пожала плечами.

– Нет проблем, – ответил Джек. – Мы их сдвинем.

Мистер Уллман, искренне озадаченный, оглянулся.

– Простите?

– Кровати, – любезно пояснил Джек. – Их можно сдвинуть.

– О, конечно, – сказал Уллман, мгновенно смутившись. Потомего лицо прояснилось, а из-под воротничка рубашки вверх пополз румянец. – Какугодно.

Он проводил их обратно в гостиную, еще одна дверь оттудаоткрывалась в другую спальню, где стояла двухэтажная кровать. В углу лязгалрадиатор, а коврик на полу был украшен кошмарной вышивкой: кактусами и шалфеем.Венди заметила, что Дэнни уже положил на него глаз. Стены комнаты, не такойбольшой, как соседняя, покрывали панели из настоящей сосны.

– Док, как по-твоему, выдержишь ты здесь? – спросил Джек.

– Еще бы. Я буду спать на верхней койке, ладно?

– Как хочешь.

– И коврик мне тоже нравится. Мистер Уллман, почему у вас невсе ковры такие?

На мгновение у мистера Уллмана лицо сделалось таким, будтоон запустил зубы в лимон. Потом он улыбнулся и похлопал Дэнни по щеке.

– Вот ваши комнаты, – сказал он, – только ванная находитсяза основной спальней. Квартира не слишком велика, но, конечно, вы можетерасполагаться и в других номерах отеля. Камин в вестибюле – в хорошем рабочемсостоянии, так, по крайней мере, мне сказал Уотсон, и если внутренний голосподскажет вам обедать в столовой – не стесняйтесь, обедайте.

Он говорил тоном человека, дарующего большую привилегию.

– Хорошо, – сказал Джек.

– Спустимся вниз? – спросил мистер Уллман.

Они съехали на лифте в теперь уже совершенно пустойвестибюль, только Уотсон в кожаной куртке подпирал входную дверь, ковыряя взубах зубочисткой.

– Я думал, вы уже далеко отсюда, – прохладным тоном произнесмистер Уллман.

– Да вот, торчу тут, чтоб напомнить мистеру Торрансу прокотел, – сказал Уотсон, выпрямляясь. – Не спускать с него глаз, приятель, таквсе будет в лучшем виде. Раза два на дню скидывайте давление. Оно ползет.

«Оно ползет», – подумал Дэнни. Эти слова эхом пошли гулятьпо длинному тихому коридору в его сознании, зеркальному коридору, в которыйлюди редко заглядывают.

– Хорошо, – сказал отец.

– И проживете, как у Христа за пазухой, – сказал Уотсон ипротянул Джеку руку. Тот пожал ее. Уотсон повернулся к Венди и склонил голову.

– Мэм, – сказал он.

– Очень приятно, – отозвалась Венди и подумала, что этопрозвучало совершенно абсурдно. Она была родом из Новой Англии, прожила там всюжизнь и ей казалось, несколькими короткими фразами этот лохматый Уотсонвоплотил все то, что, по общему мнению, и есть Запад. Пусть даже до этого он ейразвратно подмигивал.