– Какая ты жестокая, – покачала головойЭлла. – Надо любить людей, понимать их, сочувствовать им, только так можнопостроить правильные отношения. Человек человеку – друг, товарищ и брат!

– По-моему, ты дура, – с презрениемзаявила Ира. – Человек человеку волк, в лучшем случае свинья. Надо думатьлишь о себе, вот тогда проживешь счастливо. Скажи, у нас денег много?

– Не очень, – спокойно ответиламать. – Сама знаешь, живем от получки до получки, экономим на многом.

– Вот-вот, – кивнула Ира, – азачем-то еще прихлебалок кормим.

– Кого? – изумилась Элла.

– Нюру и Маню! – рявкнула Ира. –Живут, за коммунальные услуги не платят, едят без стеснения, электричествожгут, а еще ты им рубли отстегиваешь. За что?

– Ира! – пораженно воскликнула ЭллаДементьевна. – Маня тебя вырастила, вынянчила! А без Нюры мы простопропадем, она мастер на все руки, целый день по хозяйству хлопочет!

– Ладно, – нехотя согласиласьИрина, – Нюрку можно оставить, хоть прок от бабы небольшой, она в основномна диване лежит. А Маню вон! На один рот меньше, нам легче.

Элла Дементьевна подняла на дочь глаза:

– Мане некуда идти, мы ее семья!

– Ой, ой, ой… – закривлялась Ира, – можноподумать, она родственница…

И тут Элла встала, выпрямилась и жесткосказала:

– Нюра и Маня для меня как родные, тебепридется смириться с этим фактом. Они никогда отсюда не уйдут!

Маня, подслушивавшая разговор из коридора,опрометью бросилась в туалет, так ей стало страшно. Подобного тона у хозяйкиона ни разу не слышала. Оказывается, Элла умела разговаривать, словно дикторЛевитан, а бедная Манечка всякий раз холодела, услыхав из приемника голос:«Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза!»

Через год после того, как Ирочка пожелалавыгнать Маню, Элла Дементьевна умерла. Домработницы, горько рыдая, устроилипоминки, помыли посуду и на следующий день после скорбных процедур вдругпоняли: их благодетельницы нет.

– Что нам теперь делать? – испугаласьМаня. – Ирочка вон вытурит.

– Не знаю… – растерянно ответила Нюра.

Впервые в жизни женщины сообразили: в Москвеони проживают на птичьих правах, Ирочка правильно оценила положениедомработницы и няньки. Не успела земля на могиле Эллы осесть, как девушказаявила:

– У меня нет денег вам платить.

– И не надо, – живо замахала руками Маня.

– Сами тебе дадим, – воскликнулаНюра, – накопили чуток!

– Куда ж нам их тратить? – подхватилаМаня. – Ты нам дочка!

– Нашлись маменьки… – фыркнула Ира. –Собирайтесь.

– Нам идтить на улицу? – уточнила Нюра.

– По месту прописки, – ехидно ответилавоспитанница, – в деревню.

– Мы там всю жизнь не были, – попыталасьразжалобить Иру Нюра, – уж и не знаем, стоят ли родительские хаты.

– А вот это ваши проблемы! – рявкнула Ираи ушла.

Нюра и Маня поплакали, а затем начали ломатьголову, как быть. Два дня они в полной растерянности сидели дома, а на третьисутки к ним явился участковый, за широкой спиной которого маячила ухмыляющаясяИра.

– Сигнал поступил, – кашлянулсержант, – о нахождении на данной жилплощади лиц без прописки ипостоянного места работы. Документики попрошу.

– А где наши паспорта? – испуганноспросила Маня Нюру.

– У Эллы Дементьевны в шкафу, – вспомнилаподруга и ринулась в комнату покойной хозяйки.

– Может, чайку? – робко предложилаучастковому Маня.

– Спасибо, я при исполнении, – ответилмужчина.

– Чай не водка, – решила наладить контактс представителем властей нянька.

– Видали? – сердито воскликнулаИра. – Распоряжается тут, как у себя дома!

– Разберемся, гражданочка, – суровоперебил ее участковый, взял принесенные Нюрой документы, внимательно изучилстранички, потом глянул на Ирину и укоризненно сказал: – За обман можно и пятнадцатьсуток дать.

– Вы о чем? – не поняла Ира.

– Вот штамп, – ткнул пальцем в один изпаспортов милиционер, – все у них честь по чести. У Марии Андреевныкомната номер один, у Анны Ивановны номер два, следовательно, ваша третья. Гдетут номера на дверях? Уж разберитесь.

– Они тут прописаны? – завизжалаИра. – Не может быть!

– Смотрите, – пожал плечами участковый.

Так Нюра и Маня узнали, что незадолго досмерти Элла Дементьевна позаботилась об их судьбе. Просто сходила в паспортныйстол, дала, видимо, малую толику деньжат его сотруднице и оформила бумаги, непоставив о том в известность ни домработницу с нянькой, ни дочь.

Дальше – больше. В мае позвонила НеллиИльинична, сменившая на посту директора внезапно умершую Эллу, и сказалаподругам:

– Раньше вы тут формально числились, но теперьможете начинать работать.

Нюра и Маня не поняли, о чем идет речь, нопоехали в библиотеку, и снова их ожидало удивление. Оказывается, ЭллаДементьевна оформила женщин на ставки уборщиц. Деньги, положенные им, онаделила между не слишком хорошо зарабатывающими библиотекаршами, и те, крайнедовольные прибавкой, сами смахивали пыль с подоконников и терли тряпкой полы.Нюре и Мане шел рабочий стаж.

– Элла Дементьевна очень просила оставить васна службе, – спокойно пояснила Нелли Ильинична, – многократноповторяла: «Если я умру, тебе библиотекой править, так уж не брось моих». ЭллаДементьевна мне столько хорошего сделала! Я не могу ее подвести, поэтомупредлагаю: хотите – приходите работать, не хотите – оставим все по-старому.

– Нам зарплата нужна! – воскликнула Нюра.

– Значит, жду завтра, – кивнула Нелли.

Маня с Нюрой вышли на улицу и побрели к метро.Самым расчудесным образом их, казалось, неразрешимые проблемы испарились: уженщин имелось жилье и работа. А все благодаря предусмотрительности ЭллыДементьевны, святой женщины, некогда вытащившей девушек из захудалого колхоза…

Добравшись до этого места в разговоре, старухипримолкли и стали сосредоточенно допивать чай.

– А дальше-то что? – с любопытствомвоскликнула я.

– Ирка родила, – брякнула Маня.

Нюра бросила на подругу быстрый взгляд.