Я в раздражении стукнула рукой по рулю. Джипиздал короткий недовольный крякающий звук, и проходившая мимо женщинашарахнулась в сторону, потом обернулась и погрозила мне кулаком. Но я, забывизвиниться перед нечаянно напуганной теткой, завела мотор. План действий таков.Сначала еду к бабкам, пытаюсь их настроить на мирный лад, заглядываю в комнатук Вере и узнаю, имела ли девушка компьютер с принтером. Если да, то тогдаверсия самоубийства не исключена. Сейчас многие молодые люди почти разучилисьписать, они все больше по клавиатуре компьютера стучат. Мало нынче осталосьтаких, как детективщица Арина Виолова, – царапающих ручкой по бумаге. Ноесли комп с печатным устройством отсутствует, события предстают в ином свете.Где Вера вечером, уже расставшись со мной, нашла их? К кому она заходила? Илидевушка заблаговременно приготовила бумагу, беседовала со мной, имея в карманепредсмертное письмо? Это нелогично! Зачем тогда Вера полезла под диван впримерочной «Зубастого арбуза», за каким шутом пыталась добыть улику –окровавленный носовой платок? Почему судорожно повторяла: «Не хочу в тюрьму»?

Я рассуждала так. Человек, решивший свестисчеты с жизнью, становится спокоен, он занят поиском выхода на тот свет, егоуже не заботят мирские дела, и ему наплевать на всякие там окровавленныетряпки. Ну какая разница, найдут улику или нет, если знаешь: через несколькочасов тебя уже на этом свете не будет? Отчего несчастная избрала подобныйспособ покинуть наш мир? Мне Вера говорила о снотворном – она хотела мирнозаснуть. Впрочем, смерть мучительна в любом виде, но все же шмякнуться с высотыоб асфальт хуже…

Джип замер у нужного дома, я припарковалась вуглу двора и побежала в подъезд, предвидя большие сложности.

Интуиция не обманула.

– Хто? – донеслось из-за сильнопоцарапанной двери.

– Мне нужны Мария Андреевна или Анна Ивановна.

– Зачем?

– Поговорить надо.

– Ты хто?

– Виола Тараканова, – терпеливо ответилая, назвав свое настоящее имя, подумав, что старуха вряд ли читала книги АриныВиоловой.

– Врешь, – неожиданно вылетело изприоткрытой щели.

– Ей-богу, правда, – по-детски ответилая.

– Паспорт покажь!

Я порылась в сумке и вытащила документ.

– Вот.

– Суй сюда, в щель.

Бордовая книжечка исчезла в темноте. Наступилатишина, потом до моего слуха долетел странный диалог:

– Нюрк!

– Аюшки…

– Подь сюда.

– Чаво?

– Погляди.

– Ну и ну! Ленинидовна!

– Верно.

– Не может быть!

Я терпеливо ждала, пока бабуси разберутсямежду собой, наконец другой голос, не тот, который потребовал паспорт, а болеевизгливый, спросил:

– Отца имеешь?

– Да.

– Звать-то его как?

– Ленинид Тараканов.

– И он че, в сериале снимался?

– Точно, – обрадовалась я, – игралглавную роль в фильме «Кекс в большом городе».

– А ты ему хто?

– Отцу? Кто я своему отцу? Дочь, естественно.

– Неправда!

– Послушайте, – попыталась я воззвать клогике невидимых собеседниц, – у вас мой паспорт, изучите его внимательно.Сильно сомневаюсь, что в России найдется еще одна Виола Ленинидовна Тараканова.

– Все ты врешь! – не дрогнуластаруха. – Мы газеты читаем, телик глядим. У Ленинида дочь – писательница!

– Арина Виолова, – подсказал другойголос.

– Да, верно, – согласился первый. –Псюдоним у нее такой!

– Это я.

– Брешешь!

– Откройте дверь и посмотрите, я вас не трону.

– Погодь, – хором ответили бабки изагремели железом.

Дверь распахнулась, я постаралась нерасхохотаться во весь голос – пожилые дамы приготовились дать тому, ктопокусится на их честь и состояние, суровый отпор.

Пара выглядела замечательно: Пат и Паташон,Тарапунька и Штепсель, гора и мышь. Одна старуха весила, скорей всего, большецентнера, вторая казалась чуть больше болонки. Грузную фигуру обтягивалярко-красный спортивный костюм с надписью «Россия» на необъятной груди, намаленькой бабуське висел черный балахон, сильно смахивающий на мешок длямусора. На головах у старух красовались кастрюли, из-под которых высовывалисьярко-рыжие пряди круто завитых волос. Очевидно, бабки купили один пакетиккраски на двоих и с юных лет не изменяли привычке делать «химию на мелкиепалочки». В руках хозяйки негостеприимной квартиры сжимали швабры.

– Стой! – гаркнула «гора».

– Не смей дальше идтить! – визгливоподхватила «мышь».

Я подняла руки:

– Смотрите, одна и без оружия.

– И че, похожа, думаешь? –поинтересовалась «мышь».

– Ща, очки надену, – ответилаподруга. – И куды их задевала?

– Они у вас на шее висят, – заметилая, – на шнурке.

– Спасибо, – мирно ответила бабка и,водрузив оправу на нос, стала производить осмотр посетительницы.

Я скосила глаза в сторону и ахнула. На стенетеснились плакаты, рекламирующие «Кекс в большом городе». Тут же имеласьполочка с моими книгами, причем каждого романа имелось по два экземпляра, втвердом переплете.

– Зачем вам одинаковые произведения? – неудержалась я от вопроса.

– Нюра долго читает, – ответила«мышь», – у меня терпежу нет ждать. Ну че, похожа?

– Паспорт навроде настоящий, – протянула«гора» и схватилась за подушкообразную грудь. – Ой, матерь божья! Мы ж стобой выиграли!

– Ничего себе! – завизжала «мышь». –А где тогда торт?

– Какой торт? – тряхнула я головой,ничего не понимая.

«Мышь» выхватила из стоящей рядом газетницымятый журнал.

– Во! Или забыла? Слышь, Нюрк, может, не она?

– Она! – заорала Нюра. – Ща, ВиолаЛенинидовна! Стойте туточки, мы враз обернемся! Маня, хиляем в комнаты…