– Хм, – Борис пожал плечами. – Кажется, меня тутвсе еще за взрослого не считают? Впрочем, вы наверняка правы, ВаленсияМаксимовна.

Взрыв хохота долетел до бара из одной бархатной ниши. Кто-тотам махнул рукой Борису: «Причаливайте, сэр!» Это были писатели и артисты,созвездие лауреатов. Площадкой владел (таково было новое выражение, вошедшее вобиход с легкой руки футбольного радиокомментатора Вадима Синявского: «владетьплощадкой»), итак, площадкой владел композитор Никита Богословский, автор песни«Темная ночь», которую по популярности можно было сравнить только с «Тучами»Борисовой тетки Нины.

– Тут недавно в Москве, уважаемые товарищи, сделаноудивительное открытие... – «Уважаемые товарищи» звучали в его устах,шевелящихся над галстуком-бабочкой в горошек, словно «леди иджентльмены». – Вот, обратите внимание, обыкновеннаяфотокарточка... – С этими словами он извлек из кармана снимоксовокупляющейся в довольно похабной позе пары. – Ну, самая обыкновеннаяпродукция... ну, кто из нас не знаком с такого рода изделиями... ну, словом,самая элементарная маленькая порнушка...

С той же небрежностью, с какой говорил, Богословский бросилкарточку на середину стола. Все вокруг умирали от этой небрежности –обыкновенная, видите ли, порнопродукция, и это в самой пуританской странесуровых пролетарских нравов. Все хохотали, однако Борис с удивлением заметил,что некоторые, в частности Валентин Петрович Катаев и Константин Симонов,обменялись короткими многозначительными взглядами.

– А теперь возьмите любую газету, – продолжалБогословский. – Ну любую! Ну вот хотя бы эту ежедневную газету. – Онвытащил из портфеля и развернул рядом с фотографией «Правду».

Ничего себе, «любая ежедневная газета», боевой орган ЦКВКП(б), которую каждое утро кладут на стол не кому-нибудь, а самому Хозяину!Смех тут начал немного увядать, общество отвлекалось к напиткам. Заметив это,Богословский юмористически сморщил на удивленье свежую, круглую мордаху:

– Нет-нет, товарищи, никакой контрреволюции! Тут простоудивительный перекос человеческой логики. Дело в том, что этот снимок можетбыть иллюстрацией к любому заголовку любой газеты. Пари? Извольте! Ну вот,Саша, читай заголовки, а я буду картинку показывать. – Он подтолкнулгазету к автору недавно раскритикованной комедии «Вас вызывает Таймыр»Александру Галичу, высоколобому молодому человеку с усиками, которые аккуратнойподстриженностью и элегантностью спорили со знаменитыми усиками шестиждылауреата Сталинской премии Кости Симонова.

– Пардон, пардон. – Галич отодвинулся от газеты. –Читай уж сам!

– Нет, так неинтересно. – Богословский обвел глазамиприсутствующих. – Надо, чтобы кто-нибудь другой читал. Ну, РубенНиколаевич, может, вы будете читать как мастер читки? Миша, ты? А, вон СережаМихалков пришел, вот он нам прочтет!

– Б-б-без меня! – сказал, проходя мимо сразу в туалет,длинный дятлоподобный «дядя Степа».

– Ну давайте я прочту, – сказал Борис IV Градов.

– Ха-ха-ха! – вскричал Богословский. – Вот студентпрочтет своими устами младенца!

Катаев, с которым Борис оказался рядом, тихо пробормотал:«Зачем это вам?» Однако уста младенца зазвучали ко всеобщему удовольствию.

– «Новый приступ безумия в лагере поджигателейвойны», – читал Борис.

– Извольте! – восклицал Богословский, демонстрируясовокупляющуюся с ослиными лицами парочку.

– «Крепнет связь науки и практики», – читал Борис.

– Ну, лучше не придумаешь! – восклицал Богословский.

Снимок и в самом деле отлично иллюстрировал неразрывностьнауки и практики.

– «Сказы латышского народа».

– А вот и картинка к ним!

– «Районная животноводческая выставка».

– Товарищи, товарищи!

– «Подготовка национальных кадров».

– Ну не гениально ли?

– «Молдавия отвечает на призыв...»

Тут разошедшегося Бориса прервал Симонов:

– Ну, хватит, ребята! Так ведь окочуриться от смеха можно.

– Кто же это, интересно, придумал? – спросил Катаев,шелковым платком отирая лоб.

– Понятия не имею. – Богословский забрал карточку,газету и, очень довольный, удалился.

Все вдруг заговорили о войне. Вот тогда народ умел шутить,хохмили за милую душу. Парадокс, не правда ли? В окопах юмора было больше, чемсейчас, в мирной жизни.

Борису, признаться, чрезвычайно льстило, что он запростовхож в этот круг старших да еще и таких знаменитых мужчин Москвы, хоть сам-тоон был, конечно, им интересен лишь как сын маршала Градова. Многие из них, вчастности Симонов, водили знакомство с его отцом во фронтовые годы. «Ваш отец,ста’ик, был п’ек’асный па’ень и великий солдат», – сказал шестижды лауреатсо своей знаменитой картавостью, когда в том же самом коктейль-холле молодогоГрадова представил компании сильно нагрузившийся актер Дружников. Все тогдаспешились с табуреток, выпростались из бархатных седалищ, окружили Бориса. Неможет быть, сын маршала Градова?! Старик, позвольте пожать вашу руку! Ваш отецбыл прекрасный парень и великий солдат. Что, Костя это уже говорил? Нет, это ясам сказал. Это в стиле Хемингуэя. Ну, конечно, в стиле Хемингуэя. Да, мы сНикитой... Я о нем очерк писал для «Звездочки», неужели не помните – «Вещмешокмаршала Градова»? Он был бы сейчас наверняка министром обороны... Помню, летелв его самолете в район Кенигсберга. Отличные хлопцы там были в штабе, КокаШершавый такой, зампотылу, майор Слабопетуховский... расписали там «пулю», нуи... Эх, Никита, Никита... недели не дожил до Победы... Настоящий мужчина...безупречная храбрость... философ и практик войны... Чья-то пухлая лапаобхватила Бориса за плечи, прямо в ухо влез мокрый рот, зашептал: «А я твоюмаму знал, Боренька... Ох, какая она была...» «Боренька» дернулся, сбросилпухлую лапу, еле сдержался, чтобы не залепить в мокрую пасть. Кто-то оттащиллюбителя интимных откровений. Ты что, с ума сошел, пьяный дурак? Нашел чемделиться с парнем, такими воспоминаниями! Вскоре все в этой компании поняли,что с сыном маршала можно говорить о чем угодно, только не о матери.

В разговорах о войне вдруг выяснилось мимоходом, что и Борисвоевал.

– Когда же вы успели, старик? – удивился Катаев. –Может быть, были «сыном полка»?

Все засмеялись. За повесть «Сын полка» почтенный мастер«южной школы» пять лет назад получил свою Сталинскую.

Борис усмехнулся. Он понял, что дело тут не в возрасте,просто все уверены, что уж сыну-то маршала не пришлось в окопах вшей кормить.