– Одну минуту, – опять вмешался Мейсон. – Прежде чем выответите на этот вопрос, я, с позволения суда, хочу возразить. Я считаю, чтовопрос, заданный таким образом, является неправомерным. Суд уже признал, чтовопрос о том, имела ли обвиняемая ребенка, не имеет отношения к сути дела, еслитолько ребенок не был отпрыском Коллина Дюранта. Формулируя вопрос такимобразом, прокурор ставит обвиняемую в положение, когда она будет лишенасочувствия публики, когда газеты сочинят свою историю и…

– Нет нужды продолжать, мистер Мейсон, – прервал его судьяМэдисон. – Суд уже сделал заявление по этому поводу и напоминает обвинению, чтовопрос является неправомерным. Суд позволил задать вопрос только о том, имелали обвиняемая ребенка от Коллина Дюранта, и получить ответ на него.

– Она это отрицала, – ответил Трэгг.

– Проводите перекрестный допрос, – резко сказал Декстер.

– Лейтенант Трэгг, а вы не спрашивали у нее, имела ли онаребенка от Томаса Альберта Декстера, окружного прокурора?

Декстер вскочил:

– Ваша честь, это… это неслыханно! Это неуважение к суду!

– Почему же? – спросил Мейсон. – Вы задали лейтенантунаводящий вопрос, следовало ли из его разговора с обвиняемой, что у нее естьребенок от Коллина Дюранта. Вполне очевидно, что оснований для подобноговопроса не больше, чем для вопроса о том, являлись ли вы отцом ребенкаобвиняемой. Я просто хотел объяснить свою точку зрения. И, – с улыбкой добавилМейсон, – если пресса назовет ваше высказывание разрывом бомбы, кульминациейэтого дела, то я бы хотел, чтобы мой вопрос оставался наивысшей кульминационнойточкой.

– Переходим к другому вопросу, мистер Мейсон, – с улыбкойразрешил судья Мэдисон. – Я думаю, вы достаточно убедительно объяснили своюточку зрения.

– Вы признаете, что у обвиняемой есть сестра, миссис ХомерХардин Стиглер, проживающая в Юджине, штат Орегон?

– Да, сэр.

– И что она получила телеграмму от обвиняемой и выслала поее просьбе двадцать пять долларов?

– Да, сэр.

– У меня больше нет вопросов, – сказал Мейсон.

– Я не уяснил себе один момент, – начал Декстер. –Обвиняемая объяснила вам, как она вступила в контакт с Мейсоном тринадцатоговечером?

– Она звонила ему с автовокзала около семи пятнадцати. Незастав его в конторе, она позвонила в агентство Пола Дрейка и попросила ихсвязаться с мистером Мейсоном и передать ему номер телефона на автовокзале.Мистер Мейсон позвонил около восьми пятнадцати и договорился о встрече с нейчерез сорок пять минут у дома, где живет мисс Делла Стрит. Именно поэтому онавстретилась там с адвокатом и мисс Деллой Стрит и дала мисс Стрит ключ от своейквартиры.

– Вы задавали ей другие вопросы?

– Но на другие вопросы она отказалась отвечать. Мыобъяснили, что пока ни в чем не обвиняем ее, что дело находится в процессерассмотрения и наши вопросы задаются для того, чтобы она помогла прояснитьнекоторые обстоятельства этого дела.

– Вы желаете продолжить перекрестный допрос? – осведомилсяДекстер.

– У меня больше нет вопросов, – последовал ответ Мейсона.

– Вызывается доктор Филип С. Фоули, – провозгласил Декстер.

Выйдя вперед, Фоули присягнул и назвал себя врачом-экспертоми хирургом при коронере округа.

– Я обусловливаю право на перекрестный допрос с цельювыяснения профессиональной квалификации доктора Фоули, – заявил Мейсон. –Однако прошу понять меня правильно – меня интересует его квалификация не самапо себе, а только кажущиеся достоверными некоторые данные. И с этой целью я быхотел провести перекрестный допрос.

– Очень хорошо, – согласился судья Мэдисон. – Продолжайте,мистер прокурор.

– Речь идет о теле Коллина Макса Дюранта, которое былоопознано и зарегистрировано под номером 3674В в конторе коронера округа?

– Да, сэр.

– Кто производил вскрытие трупа?

– Я.

– Когда оно производилось?

– Приблизительно в два часа дня четырнадцатого.

– Когда вы впервые увидели тело?

– В десять часов утра. Точнее, было уже началоодиннадцатого. Три или четыре минуты, не более пяти минут одиннадцатого.

– Как вы считаете, доктор, сколько времени прошло с моментанаступления смерти до момента осмотра тела? Или, точнее, в котором часунаступила смерть?

– Я бы обозначил момент наступления смерти между семьюсорока и восемью двадцатью вечера тринадцатого.

– Вы установили причину смерти?

– Да, сэр. Три пулевых ранения. Одно из них оказалосьроковым. Два других тоже были почти смертельными. Пулевое ранение, которое, яполагаю, было первым, поразило позвоночник на уровне четвертого позвонка.Вторая пуля, которая, как я считаю, вызвала немедленную смерть, поразилавосходящую часть дуги аорты. И еще одна вошла в легкие. Стреляли в спину.

– Вы извлекли какую-нибудь пулю?

– Я извлек все три.

– И что с ними сделали?

– Я сдал их на экспертизу в отдел баллистики.

– Перекрестный допрос.

– Ригор мортис, или трупное окоченение, не всегда происходитодинаково, не так ли?

– Да.

– Из военной медицины известны случаи, когда в обстановкекрайнего возбуждения и жары погибали целые отряды; и трупное окоченениенаступало тогда почти немедленно, верно?

– Полагаю, что это так. Сам я не являлся свидетелем подобныхфактов, но это известный в медицине пример.

– И напротив, известны случаи, когда трупное окоченениепроисходит очень медленно?

– Да, сэр.

– Оно начинается с окоченения челюстей и шейных мускулов ипотом постепенно распространяется по всему телу?

– Да, сэр.

– А когда наступает так называемое разрешение ритор мортис,то все происходит обратным путем?

– Да, сэр.

– Теперь поговорим о трупных пятнах. Они тоже появляются вразное время с момента наступления смерти, не так ли?

– М-м, да.

– После остановки сердца неподвижная кровь стекает вотносительно ниже расположенные части трупа?

– Да, верно.

– Переполненные капилляры и венозные сосуды начинаютпросвечивать через кожу в виде пятен синюшно-багрового цвета?

– Да, сэр.