на гладь упала,

Лазурь окрасив в розовое вдруг.

О, эти ночи осени начала!

Роса — жемчужинки, а месяц — лук.

Источник: "Три вершины, семь столетий", 2017, стр. 87

Перевод: Ша Аньчжи (沙安之)

"Разные стихи"

Проводы в древней степи (Работа на государственном экзамене) ("Как пышно в степи разнотравья приволье!...")

Как пышно в степи разнотравья приволье!

Пропав, воскресает трава ежегодно.

И дикий пожар её не берёт —

С весенними ветрами вновь оживёт.

Древний тракт с ароматами странствий былых,

Лазурь городской заместила пустырь.

"Потомка князей" мы опять провожаем,

И опустошенна печаль расставанья.

Комментарий переводчика

Первая запись перевода сделана 29 апреля 2002 г. в автобусе на крутом спуске из города Юнчжоу, где когда-то работал китайский поэт Лю Цзунъюань (773 — 819 гг.).

Это стихотворение Бо Цзюйи (Бай Цзюйи) написал на заданную тему, и вот уже свыше 1200 лет его знают и читают наизусть взрослые и даже дошкольники.

Сочетание "потомок князей" т.е. "княжий, королевский внук", — синонимы понятий "верный странник", "вечный путник", "паломник" — отголосок биографий, которыми были так богаты старинные аристократические, княжеские и царские фамилии, постоянно боровшиеся за власть. Привычное сочетание 王 孙 (вансунь) стало употребляться и в личных именах.

Читая стихотворение Бо Цзюйи, мы поражаемся философским мировосприятием шестнадцатилетнего поэта. Это мировосприятие созвучно и поэту Ли Бо, который тоже восхищался способностью засохших трав оживать весной: "Им бессмертье весна принесёт". (см. стихотворение "С травинкою в роще"). Правда, перевести известное лаконичное философское изречение Ли Бо ку жун — цикл "'засыхания и воскресения" — оказалось не так-то просто. Так, у Ли Бо: "Жизнь и смерть — Вечный круг процветания", у Бо Цзюйи: "Пропав, воскресает трава ежегодно".

Бо Цзюйи, родившийся через 10 лет после корифея-предшественника Ли Бо, своими "Проводами..." ярко продемонстрировал широкую эрудицию и поэтический талант.

Источник: "Антология китайской поэзии эпохи Тан" в пер. Ша Аньчжи, 2008, стр. 15

"Четверостишия"

После мятежа проезжаю мимо храма Люгоу в одноименном, ущелье "Поток" ("Луной Девятой был в Сюйчжоу — едва война прошла...")

(2-ой вариант перевода)

Луной Девятой был в Сюйчжоу —

Едва война прошла.

Там смрад от мертвечины,

Смешавшись со стонами,

Витает по рекам, в горах.

Лишь на небесах, у подножья Люгоу,

В ущелье "Поток", среди скал,

Толпятся над храмом, как раз над воротами,

Белея, как встарь, облака.

Комментарий переводчика

20 апреля 2001 г.

Поводом к переводу этого малоизвестного стихотворения Бо Цзюйи послужил почти построчный перевод, приведённый в мудрой книге В.В. Бугровского "Экологические корни культуры", ставшей программной для российской "Зелёной партии".

По лунному календарю месяцы в Китае называют лунами. Девятая луна (или месяц) приходится на октябрь-ноябрь.

Хочу, чтобы читатель обратил внимание и на перевод Л. Эйдлина "После восстания проезжаю мимо Люгоуского храма":

В Девятый месяц во всем Сюйчжоу с недавней войны

Убийства воздух, печаль и ветер на реках и в горах.

И только вижу: в одном Люгоу, где расположен храм,

По-прежнему белеют облака.

Источник: "Антология китайской поэзии эпохи Тан" в пер. Ша Аньчжи, 2008, стр. 16

Перевод: Щуцкий Ю.К.

"Поэмы"

Лютня ("Ночною порою на сонном Сюньяне...")

Предисловие автора

В десятом году Юань-хэ (815 г. после Р. Х.) я был смещен на должность Цзюцзянского губернского конюшего. На следующий год, осенью, я провожал своего гостя в устье реки Пэнь и услыхал, что кто-то среди ночи играет в лодке на лютне.

Я прислушался к звукам... Они звенели-звенели и имели столичный напев. Я спросил, кто это играет, и оказалось, что это Чанъаньская* гетера. Она училась играть на лютне у двух артистов Му и Цао. Лет ей было уже много, красота ее увяла, и она вручила свою судьбу купцу, ставши его женою.

Тогда я заказал вина и велел ей исполнить несколько пьес по ее собственному выбору. Окончив петь, она загрустила и сама рассказала о своей радостной жизни в молодости и о том, что теперь она покинута, оставлена, печальнагрустна во время непрерывных скитаний по рекам и озерам.

Два года, как я выбрался сюда из столицы. Я спокойно примирился со своей участью. Вдохновившись словами этой женщины, в тот же вечер я впервые ощутил в себе настроения ссыльного и поэтому сочинил эту длинную поэму, которую прочел и подарил гетере. Всего здесь 612 знаков. Называю я ее: "Лютня".

1.

Ночною порою на сонном Сюньяне *

Мы с гостем моим расставались.

Цветы камыша и листва на платане

С осеннею грустью шептались.

У берега я соскочил с коня.

Уж в лодке мой гость поджидал меня,

И мы поднимаем бокалы вина:

Но нам не поет ни свирель, ни струна.

2.

Вино нас не тешит весельем своим.

О близкой разлуке мы с другом скорбим.

И в час расставанья, кругом широка,

В себе луну утопила река.

Но вдруг над водою, под легкою тенью

Мы лютни услышали звуки...

Хозяин забыл о своем возвращенье.

И гость забыл о разлуке.

3.

Узнать захотели мы, кто там играет,

Вопрос мы задать пожелали,

Но вот уже лютня во мраке смолкает —

И наши слова опоздали.

Подъехала лодка из сумрачной тьмы,

И в лодке лютнистку увидели мы.

Поправил фонарь я, прибавил вина,

Вновь пир открываю, чтоб вышла она.

И вот, после многих моих приглашений

Пред нами она показалась

И лютню держала.

За сумраком теней

Лица половина скрывалась.

4.

Касается струн, повернувши колки.

Три звука слышны из-под легкой руки.

Хоть песня еще не звучит на струне,

Но чувства певицы сквозят все сильней.

Она покрывает струну за струною,

Исполнены думы все звуки.

Как будто счастье судьбой не дано ей,