– Александр Юрьевич, – начал Лутов, – я хотел свами посоветоваться. Или проконсультироваться, если вам угодно.

– Я к вашим услугам, – радостно заявил я, с облегчениемпонимая, что он не собирается меня ни в чем упрекать.

– Наша организация наконец пришла к тому, чтобы делатьсобственную телевизионную программу. Не помню, говорил ли я вам о нашихфилиалах… Говорил?

– Нет.

– Так вот, наша организация имеет филиалы практически повсему миру. Пусть вас это не удивляет, люди, оказавшиеся в психологическомтупике, живут всюду, и все они нуждаются в помощи. Не обязательно именно внашей помощи, но они в ней нуждаются. Поэтому нам удалось создать достаточноразветвленную сеть центров. Наша особенность состоит в том, что человек нележит в наших кризисных центрах, как в психиатрических или неврологическихклиниках. Он живет с нами. Вам понятно, о чем я говорю?

– Не совсем, – озадаченно откликнулся я.

– Тогда поясню. Человек приходит к нам и говорит: мне плохо,я не хочу жить так, как я живу. Я хочу умереть. И мы отвечаем ему: иди к нам, иты будешь жить по-другому. У тебя не складывается карьера, ты не справляешься сработой, она перестала быть тебе интересной? Мы дадим тебе работу по твоимспособностям и склонностям. Тебя никто не любит? Тебя предали друзья? Мыокружим тебя дружбой и любовью. Твоя семья разрушилась? Ты войдешь в нашубольшую семью, где найдутся люди, которые заменят тебе родителей, и люди, ккоторым ты сможешь относиться как к собственным детям. Ты утратил нравственныеориентиры? Мы дадим тебе веру и учение.

– И какую же работу вы им даете? – скептическиосведомился я. – Мыть полы и готовить на всех?

– Ну зачем же, – мягко усмехнулся Лутов. – Мысоздали собственные предприятия, опять же по всему миру. Вы даже представитьсебе не можете, какое количество людей идет к нам. Вот из этих людей и создаютсяфирмы, конторы, агентства и даже маленькие производства.

– Интересно… А живут они как? В казармах?

– Бог мой, – рассмеялся Лутов, окидывая меня теплымвзглядом своих серых глубоких глаз, – где вы набрались этих бредней? Да,они живут не во дворцах, но они живут вполне достойно. Во всяком случае, ни окакой казарме речь не идет и идти не может. Если у человека есть собственнаяквартира, то он живет в ней. Если своего жилья нет, то он может жить скем-нибудь из наших пациентов. Живут по двое, по трое. Мы обеспечиваем жильемвсех.

– На какие деньги? Или об этом неприлично спрашивать?

– Вполне прилично. Сразу видно, что вы не сильны вэкономике. Я ведь только что сказал вам, что у нас собственная сетьпредприятий. И предприятия эти приносят доход. Хороший доход. Он позволяетобеспечивать наших пациентов всем необходимым. Еще и на развитие остается. Внекоторых странах мы выпускаем собственную газету. Еженедельник в четыреполосы. Конечно, вам это может показаться смешным, но наша цель – информироватьлюдей и о нашем центре, и давать им практические советы по выходу изпсихологического кризиса. Газета, должен вам сказать, полностью раскупается,так что мы не внакладе. А теперь доходы от наших предприятий позволяют намподумать и о собственной телевизионной программе. Для начала один раз в месяц,а если все пойдет успешно, перейдем на еженедельные выпуски. Вот на эту тему яи хотел с вами поговорить.

Мы просидели в баре до глубокого вечера. Лутов задавалвопросы, я добросовестно отвечал на них, раскрывая перед ним технологиюсоздания телевизионных программ и рассказывая о тонкостях взаимоотношений сканалом, которому программа будет продаваться. Мне очень хотелось выглядеть вего глазах опытным и компетентным, и я даже пошел на то, чтобы раскрыть передним некоторые секреты, которые обычно огласке не предаются. Но я верил ему. И(страшно признаться) хотел ему понравиться. Каким-то отстраненным взглядомнаблюдая за ситуацией, я понимал, что такой центр, о котором он рассказал, этополная глупость и благотворительные слюни. Религиозная чушь. Веру они, видители, дают! Но другая часть меня, включенная в ситуацию, в разговор с Лутовым,этого не видела, она просто наслаждалась обществом умного и серьезногочеловека, который не пытался учить меня жить и не давал никому никаких оценок,зато рассуждал здраво и логично.

– Спасибо, Александр Юрьевич, – сказал на прощаниеЛутов, крепко пожимая мне руку, – я обдумаю все, что вы мне рассказали.Если возникнет надобность, я могу попросить вас проконсультировать меня ещераз?

– Разумеется. Буду рад оказаться полезным, – искреннеответил я.

На том мы и расстались. Больше он мне не звонил. Первоевремя я часто вспоминал его, особенно когда приходилось общаться с людьми,разительно непохожими на него, амбициозными, неумными, суетливыми. Потом, послетого, как я узнал о собственной грядущей кончине, я как-то забыл о нем, как,впрочем, и о многом другом.

А после встречи с убийцей вспомнил. Я понял, что не хочуумирать. Но заявлять на Вику в милицию я тоже не хочу. И прозябать в нищете нехочу. Я хочу жить.

И я позвонил Лутову.

Он встретил меня улыбкой, и, почувствовав тепло его серыхглаз, я удивился тому, что не позвонил раньше. Только сейчас, оказавшись рядомс ним, я понял, как мне было плохо все время. Почему я так легко смирился сосмертью? Только потому, что она исходила от Вики, которую я обожал и которойготов был простить все? Наверное. А может быть, потому, что я и в самом деле неборец, я всегда легко отступал, сталкиваясь с сопротивлением или спрепятствиями, мне проще было отказаться от задуманного, чем прилагать усилия ктому, чтобы преодолеть то, что мешает достижению цели.

На этот раз Лутов был не в костюме, как раньше, а в джинсахи темно-сером свитере, точь-в-точь такого же цвета, как его глаза. Я приехал кнему домой, и вполне понятно, что дома он ходил не при параде. Обычнаядвухкомнатная малогабаритка с тонкими стенами, пропускающими каждый звук, какраз в такой мы и прожили много лет с Викой и моей сумасшедшей матерью.

– У вас очень знакомое выражение лица, – сказал онпочти сразу же, усадив меня в комнате на жесткий, неудобный старый диван.

– Почему знакомое? – удивился я.

– Именно такие лица бывают у наших пациентов, когда онивпервые приходят к нам. Выражение ужаса, отчаяния и решимости. У вас что-тослучилось?

– Случилось.

Я не стал рассказывать Лутову про Вику и про нанятого еюкиллера, просто постарался дать понять, что хотел бы, как выразился сам Лутов,стать членом их коллектива.

– Я рад, – коротко ответил он. – Но, если помните,я говорил вам, что у нас существуют правила, которым должны подчиниться все,кто к нам приходит. Эти правила не всем нравятся, и многие отказываются отжизни в нашем центре.

– Что это за правила?

– Мы все – одна семья. В полном смысле этого слова. Выпонимаете? В полном.