– Я Адри. Спасибо, – только и выдохнула я, но Маника, похоже, успела уйти и меня не слышала.

– Чудеса, – пробормотала себе под нос и принялась осматривать оставленные тут же банные принадлежности. Кусок ароматного мыла, склянка с каким-то маслом, что-то похожее на шампунь – в другой. Живем!

Спустя, наверное, целый час я наконец ощутила себя по-настоящему чистой и свежей, и уже за одно это готова была расцеловать гостеприимных кочевников. А уж когда меня накормили! Довольная улыбка сама собой расползалась на лице, и переживать о чем-либо отчаянно не хотелось, только спать.

– Покажу тебе кибитку, в которой сможешь вздремнуть по дороге. Шатры уже собирают.

– Да утро ведь, спасибо! – сонно отозвалась я и поплелась за Маникой.

Большие шатры исчезли в мгновение ока. Не знаю, как такое возможно, но уже через каких-то полчаса от лагеря остались лишь следы кострищ. Даги, те крупные мохнатые «мамонты», несли на себе лишь по одному с головы до ног укутанному в плотную ткань седоку, а за собой тащили крытые тентами кибитки на колесах, в которых размещались весь скарб кочевников, женщины и дети. Детей, к слову, было немного, но пару-тройку подростков я заметила. Заил верхом на ярко-зеленом ящере стоял во главе каравана, двое незнакомых мне мужчин на другом ящере – в конце, а Бар с Тельном на своем звере шли сбоку.

– Разве колеса не увязнут в песке? – спросила я девушку, забравшуюся в ту же кибитку, куда определила меня Маника.

– Наши – нет, но и до песка еще далеко, – ответила она и отвернулась, явно не желая продолжать разговор.

– Ясно, – пробормотала я и подложила под голову свою взбухшую от засунутого в нее старого платья сумку.

Вот так, я путешествую по чужому миру в окружении чужих, не всегда дружелюбных людей, и здесь у меня нет ровным счетом ничего. Ни друзей, ни имущества, ни хотя бы какой-то уверенности в завтрашнем дне. Опять накатила тоска. А ведь никогда не считала себя пессимисткой!

Улыбнувшись этой мысли, я погладила пристроившегося рядом Кушака и вскоре заснула.

Видение дракона обрадовало и наполнило душу неожиданным теплом. Я грелась в исходящем от него золотистом сиянии, буквально впитывая невесомые крупинки света. Уютно, безмятежно. К волшебным снам я успела привыкнуть и в то же время каждый раз торопилась ощутить дарованное сполна, опасаясь, что оно исчезнет. И ведь исчезнет.

– Жалеешь о сделанном выборе? – спросил дракон.

– Нет. Просто мне надоело брести в темноте, чувствовать себя слепым котенком.

– Ты все поймешь. Примешь. Я надеюсь.

– Я тоже. На мне опять платье с чужого плеча, – грустно улыбнувшись, провела по темно-синей ткани, которая и во сне смотрелась довольно потрепанной.

– Ты все сделала верно. А платье – это всего лишь платье. Будут и другие.

– У меня здесь нет ничего своего.

– Так уж устроено, что в другой мир, как и в следующую жизнь, мы можем взять с собой только одно – самих себя. Накопленные знания, умения и даже любовь к тем, кого обрели. Эти нити не обрываются. А еще у нас есть воспоминания. Даже за чертой они остаются с нами и при должном уровне развития могут открыться и в новом теле, да-да, и тебе, не гляди так изумленно. А уж сейчас при тебе и тело, и память. – Армагар горько усмехнулся и ненадолго замолчал. – Все остальное – лишь сор, внешние условия, вещи, которые делают нашу жизнь комфортнее, но так ошибочно возводятся на пьедестал. К тому же… синий тебе к лицу.

– Да уж, – сказала я и рассмеялась, в самом деле испытывая облегчение. Плевать на платья, изношенные до дыр балетки и отсутствие перин. Он ведь прав, все это время от меня ускользало что-то неизмеримо более важное, и сейчас мне казалось – я почти поймала это, еще не видела, но уже смутно ощущала. Как порыв весеннего ветра, шелест чьих-то крыльев… Что-то волшебное на самом краю восприятия. И уже точно знала главное – я здесь не просто так.

Уже третьи сутки как я присоединилась к каравану Заила. Из того, что успела узнать, иерархия пустынников показалась мне довольно размытой, но он был ведущим этой группы и, судя по всему, к его мнению прислушивались в других. Как часто и где им удавалось пересекаться – оставалось загадкой, как, впрочем, и многое другое. На вопросы местные женщины отвечали нехотя и односложно, как мне чудилось, с облегчением выдыхая, когда я спрашивала о чем-либо чисто бытовом, и проявляя искреннюю заинтересованность только в моменты, когда я садилась рисовать. А садилась я довольно часто. И в пути, и на привалах, и даже поздним вечером, когда свет отбрасывал только жаркий костер в центре лагеря.

Что любопытно, на ночь кочевники почти всегда останавливались и разбивали полноценный лагерь с огромными шатрами, горячим ужином и даже баней. В общем, путешествовали с комфортом. И получалось у них это на удивление легко и беззаботно. Что же касается рисования, интерес Заила и остальных вызывал у меня недоумение. Нет, я неплохо рисую, в колледже меня часто хвалили и как-то даже предоставили возможность принять участие в на выставке итогов года, но уж точно в моих работах (тем более в тех набросках, что удавалось сделать на ходу) не было ничего выдающегося!

Спросить об этом напрямую я пока не решалась, опасаясь ненароком выдать себя. Зато взялась рисовать портрет Заила, отчего тот пришел в почти детский восторг. Поначалу я старалась помалкивать и только про себя тихо посмеивалась над его увлеченностью, но чем дальше, тем большее удовольствие стала получать от процесса сама. И не только из-за любимого занятия – беседовать с Заилом было приятно.

– Значит, ты соврал про гарем? – спросила, сдувая непослушную прядь с лица и всматриваясь в хитрые огоньки глаз напротив. Мне все время казалось, что я недостаточно ярко передаю их лукавый блеск, а как итог – и харизматичность их обладателя.

– С чего ты это решила? – показно удивился Заил.

– Не видела, чтобы к тебе заходила хотя бы одна девушка.

– А ты наблюдала? Адриана, как же так? Не вынесу, если разобью тебе сердце!

– Вот еще, – фыркнула я и сосредоточилась на рисунке.

– Гарем есть, но не здесь.

– Вот как? Где же?

Пустынник усмехнулся и покачал головой.

– Не верю, что женщины добровольно на это идут. У вас мало мужчин?

– Напротив. Среди пустынников мужчин рождается куда больше. Точно не скажу почему. Влияние рассеянной магии и… агрессии со стороны королевств.

– Даже так? Не понимаю, откуда же тогда гаремы?

– Парадокс, – развел руками Заил. – Очень уж мы любвеобильны. Однако гаремы держат только те из кочевников, кто может себе это позволить. И переживать тебе совершенно не о чем. Женщины для нас почти священны. Ни один пустынник не обидит женщину. Это один из пунктов нашего кодекса. Вы те, кто дарует нам детей и свою любовь, кто делает нас счастливыми.