— Насчет нее или кого-нибудь другого. Сегодня не произошлоничего, что показалось бы вам непривычным или необычным? Что-либо, чтозаставило вы вас подумать или сказать вашим коллегам: «Что за странность!»

Пуаро произнес эти слова с комической интонацией, котораязаставила Уэстона улыбнуться.

— Честно говоря, — ответила Глэдис, — есть один пустяк.Убирая внизу, я услышала, как кто-то выпускает воду из ванной. Я еще шепнулаЭлси, что кто-то принимал ванну около полудня, и что это странно.

— И кто же это был?

— Я не знаю, сэр. В этом крыле нам было слышно только, каквода спускается по трубам, и больше ничего я не могу сказать.

— Вы уверены, что речь шла именно о ванной? Может быть, водатекла по трубе от умывальника?

— Нет, сэр! Шум воды, вытекающей из ванной, ни с чем неперепутаешь.

Пуаро решил больше не задерживать Глэдис Нарракот, и онаполучила разрешение идти.

Уэстон повернулся к Пуаро.

— Я полагаю, что вы не придаете большого внимания этойистории с ванной. Она не может иметь отношения к нашему делу. Убийце, которогомы стараемся найди, не надо было смывать пятна крови. В этом и…

Он внезапно умолк, и Пуаро закончил начатую им фразу:

— В этом, как вы собирались сказать, и заключаетсяпреимущество удушения. Ни пятен крови, ни оружия скрывать не приходится. Длятого, чтобы кого-нибудь задушить, нужно обладать лишь физической силой ижеланием убить.

Пуаро заметил, что начал возбуждаться, и продолжил уже болееспокойным тоном:

— Вы правы, эта история с ванной, наверное, не имеетникакого значения. Кто угодно может принять ванну, даже около двенадцати часов:миссис Редферн до того, как идти играть в теннис, капитан Маршалл, мисс Дарнли— кто угодно. Нет, это нам ничего не дает.

В дверь постучали и появился один из полицейских.

— Это мисс Дарнли, сэр. Оно просит вас уделить ей несколькоминут. Она говорит, что забыла что-то вам сказать.

— Хорошо, — ответил Уэстон. — Мы и так идем вниз.

Первым, кого они встретили, был Колгейт. Выглядел он мрачно.

Он вошел вместе с ними в директорский кабинет и рассказал ополученных им результатах.

— Вместе с Хелдом я проверил историю с пишущей машинкой.Совершенно ясно, что он не мог напечатать все, что он напечатал, меньше, чем зачас. Ему понадобилось наверняка даже больше времени, так как надо было иногдаостанавливаться и думать. Что касается меня, этот вопрос решен. К тому же, естьвот это письмо…

Он вынул из кармана письмо и начал читать его вслух.

— «Мой дорогой Маршалл! Извини меня за то, что я нарушаютвой отдых, но в отношении контрактов Берли и Тендера ситуация изменилась…» ит.д. и т.п. Письмо датировано 24-м числом, то есть вчерашним, на конверте —сегодняшний штамп утренней Лезеркомбской почты. Конверт и письмо напечатаны натой же машинке, а из текста следует, что Маршалл не мог подготовить свой ответзаранее. К тому же, в своем письме он ссылается на цифры, которые сообщил емуего корреспондент. Речь идет о крайне запутанном деле…

— Так, — сказал несколько разочарованный Уэстон. — Все это,кажется, выводит Маршалла из игры. Нам надо направить расследование по другомупути. Но прежде всего я приму мисс Дарнли, которую мы заставляем ждать…

Вошла Розамунда. Она, казалась, нервничала.

— Я прошу вас простить меня, полковник, — начала она сочаровательной улыбкой. — Тем более, что я беспокою вас по поводу, которыйэтого не стоит.

— О чем идет речь, мисс Дарнли? — спросил Уэстон, предлагаяей жестом сесть.

Она поблагодарила его, но осталась стоять.

— Садиться из-за такого пустяка не стоит. Мне хватит иминуты. Я вам только что сказала, что я провела все утро на Солнечном карнизе.Но это не совсем точно. Я забыла уточнить, что я вернулась оттуда в отель, апотом опять ушла туда.

— Во сколько это было?

— Я думаю, примерно без четверти одиннадцать.

— Вы говорите, что вернулись в отель?

— Да. Я забыла взять с собой солнечные очки. Сначала ярешила обойтись без них, но мои глаза быстро устали от солнца, и мне пришлосьза ними вернуться.

— Вы поднялись к себе в комнату и тут же ушли назад?

— Да. Вернее, нет. Я зашла к Кену… к капитану Маршаллу. Яуслышала стук его машинки и подумала, что сидеть у себя в номере в такоезамечательное утро просто глупо. Я хотела предложить ему пойти со мной.

— И что же вам ответил капитан Маршалл?

Она досадливо поморщилась.

— Когда я открыла дверь, он печатал с таким жаром и казалосьнастолько поглощенным своей работой, что я решила не беспокоить его и тихонькоушла. Я даже не думаю, что он меня видел.

— В котором часу это произошло, мисс Дарнли?

— Примерно без двадцати одиннадцать. Уходя, я посмотрела нанастенные часы в холле…

— Вот что окончательно решает проблему, — сказал инспекторКолгейт после ухода молодой женщины. — Глэдис Нарракот слышала, как он печатаетдо без пяти минут одиннадцать, а мисс Дарнли видела его за машинкой водиннадцать двадцать. Без четверти двенадцать миссис Маршалл была уже мертвой.Он говорит, что провел час, печатая на машинке, и это похоже на правду. Теперьон мне кажется полностью вне подозрений…

Он повернулся к Пуаро и добавил:

— Похоже на то, что мсье Пуаро погружен в глубокиеразмышления.

— Да, я думал, — медленно ответил Пуаро, — почему миссДарнли по собственной инициативе пришла к нам с этим дополнительнымсвидетельством.

Инспектор выдвинул вперед подбородок.

— Вы полагаете, что здесь что-то не так? Что, может быть,речь не идет, как она говорит, о забывчивости?

Размышляя в свою очередь, он на несколько секунд умолк ипотом опять заговорил:

— Вот как я себе представляю то, что могло случиться.Допустим, что вопреки тому, что она нам заявила, мисс Дарнли не ходила наСолнечный карниз. Рассказав нам эту историю, в которой нет ни слова правды, онаобнаруживает, что кто-то видел ее в другом месте или — вторая гипотеза — чтокто-то ходил на Солнечный карниз и там ее не встретил. Что ей остается делать?Она быстро придумывает новую версию и, опережая наше расследование, приходит кнам и рассказывает ее. Обратите внимание на то, что она предусмотрительносообщила нам, что капитан Маршалл не видел ее, когда она заглянула к нему вномер…