«Я купила цветы», – тихо и загадочно сказала Клодия. Еенепроницаемый взгляд не выражал ничего.

«Для тех двоих, что ты оставила на кухне, надо полагать!» –злобно сказал Лестат.

Она впервые обернулась в его сторону, но ничего не ответила.Только молча разглядывала его, точно никогда раньше не встречала. Потом сделаланесколько шагов к кушетке и снова остановилась. Я шагнул вперед, кожей чувствуяярость Лестата, ее холодное презрение. Клодия переводила взгляд с меня на него.Потом она спросила:

«Кто из вас двоих? Кто сделал меня такой?»

Ее слова ошеломили меня, как ничто другое, хотя я знал, чтоони неизбежны, что именно так должен сломаться лед ее долгого молчания. Но онаобращалась не ко мне, она не сводила глаз с Лестата.

«Ты говоришь, мы всегда были такие, – сказала Клодиятихо и сдержанно, детским голоском, но серьезно, как взрослая женщина. –Ты говоришь, мы – вампиры, а они – смертные. Но так было не всегда. У Луи быласестра – смертная, я помню ее. Он хранит ее портрет; я видела, как онподолгу на него смотрит. Когда-то он был таким же, как она. И я тоже. Если нет,то почему же тогда мое тело не растет?»

Она развела руками, и хризантемы упали на пол. Я позвал еешепотом, чтобы отвлечь, но было уже поздно. В глазах Лестата вспыхнула злобнаярадость.

«Это ты сделал нас такими?» – Ее вопрос прозвучалобвинением.

Его брови поползли вверх, изображая притворное удивление.

«Какими – такими? – поинтересовался он. – Могусебе представить, во что бы ты превратилась сейчас, если бы осталасьчеловеком. – Лестат подобрал колени и наклонился вперед, глядя на неесузившимися глазами. – Ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор? Расшевелисвое воображение, или мне придется привести сюда дряхлую безобразную старуху,чтобы ты могла воочию лицезреть, кем стала бы, если б не я».

Клодия отвернулась от него и застыла, словно не зная, чтоделать. Потом подошла к креслу у камина, забралась в него и по-детскибеспомощно свернулась в клубочек. Маленькая и хрупкая, она смотрела на угли, иее глаза жили своей жизнью, отдельной от тела. В них не было страха, толькоспокойная решимость.

«Если б не я, ты, может быть, уже оказалась бы на томсвете, – продолжал Лестат. Ее холодное молчание задело его за живое. Онопустил ноги на пол. – Ты слышишь меня? Почему ты задаешь мне этот вопроссейчас? Ты же всегда знала, что ты вампир». – И он разразился знакомойпроповедью: надо знать свое естество и следовать ему, убивать и не задаватьлишних вопросов. Но на этот раз в его словах не было смысла: Клодия и таквсегда убивала без всяких сомнений.

Она выпрямилась в кресле и медленно, словно нехотя,повернулась к нему; она разглядывала Лестата, как марионетку в руках клоуна.

«Так, значит, это сделал ты, верно? – прищурившись,сказала она. – Но как ты это сделал?»

«С какой стати я стану раскрывать перед тобой секреты своейсилы?»

«Но почему только твоей? – безжалостно глядя на него,ледяным голосом спросила Клодия. Вдруг в ней вспыхнула ярость, и она закричала:– Как ты сделал это?»

Это было, как удар тока. Лестат вскочил, и в ту же секунду яочутился между ними, лицом к нему.

«Останови ее! – сказал он мне, сжав кулаки так, чтопобелели суставы. – Сделай с ней что-нибудь! Она становится совершенноневыносимой!»

Он направился было к двери, но потом развернулся и вплотнуюподошел к Клодии; он возвышался над ней, как башня, его огромная тень закрылаее фигурку. Она смотрела на него равнодушно и отчужденно, без тени страха.

«Я могу уничтожить сотворенное мною. Это касается и тебя, иего. – Он указал на меня пальцем. – Радуйся, что я сделал тебятакой. – Он оскалился. – Или я разорву тебя на мелкие кусочки!»

– Итак, мир в доме был нарушен, хотя со стороны моглопоказаться, что все спокойно. Дни шли своей чередой, Клодия больше не задавалавопросов, она с головой погрузилась в изучение книг по оккультизму, про ведьм,колдунов и вампиров. Как вы сами понимаете, последние вызывали у нее особыйинтерес. Она читала все подряд: мифы, легенды, даже романы ужасов, засиживаласьс книгой до рассвета, и я шел за ней, чтобы отвести в спальню.

Лестат тем временем нанял новую горничную и дворецкого.Пригласил рабочих и выстроил во дворе огромный фонтан: нимфа с раковиной вруке, из которой бьет вода. Он даже купил золотых рыбок и водяные лилии, ибелые цветки покачивались на беспокойной воде.

Примерно тогда же его заметили на Наядс-роуд – это дорога,которая ведет в городок Кэролтон. Какая-то женщина застала его на местепреступления, когда он расправлялся с очередной жертвой. История попала вгазеты; его появление связывали со знаменитым на весь город «домом спривидениями». Некоторое время он, к собственному удовольствию, пробыл«призраком с Наядс-роуд», но скоро перекочевал на последние страницы. Тогда онустроил новое зверское убийство в публичном месте, чтобы еще раз расшевелитьвоображение обывателей. Лестат рисковал, но я видел, что во всех его действияхпроглядывает безотчетный страх. Он совсем замкнулся, стал еще подозрительнее ивсе время выпытывал у меня, где Клодия, куда она ушла, что делает.

«С ней все в порядке», – уверял я его, хотя сам видел,что она все больше отдаляется от меня, и мучился, как отвергнутый жених. Теперьона бывала со мной не чаще, чем с ним. Иногда даже выходила из комнаты, недослушав, что я говорю.

«Да уж пусть лучше постарается, чтобы у нее все было впорядке», – раздраженно бросал он в ответ.

«Что ты собираешься с ней сделать?» – пугался я за нее.

Он смотрел на меня холодными серыми глазами.

«Присматривай за ней как следует, Луи. Поговори с ней,объясни, что к чему! – говорил он. – Все было так хорошо, и вдруг этаникому не нужная история».

Но я ждал, что она сама придет ко мне. И дождался. Однаждывечером я проснулся рано, но в доме уже было темно. Я открыл глаза и увиделКлодию. Она стояла у окна в белом платье с буфами и розовым поясом и смотрелана вечернюю уличную суету. Лестат был дома, в своей комнате, он умывался: яслышал, как льется вода из кувшина. Тонкий запах его одеколона то накатывал, тостихал, как волны музыки из соседнего кафе.

«Он не расскажет мне ничего, – сказала она тихо, неповорачивая головы, и я сначала не понял, что она обращается ко мне. Я встал,подошел к ней и опустился на пол у ее ног; Клодия смотрела на меня с надеждой:– Но ты ведь объяснишь мне, как это было, правда?»