Монтэг спрятал книги на кухне и вышел обратно в переулок. Оноглянулся: погружённый в темноту и молчание, дом спал.

Снова Монтэг шагал по ночным улицам. Над городом, словноподнятые ветром обрывки бумаги, кружились геликоптеры. По пути Монтэг зашёл водиноко стоящую телефонную будку у закрытого на ночь магазина. Потом он долгостоял, поёживаясь от холода, и ждал, когда завоют вдалеке пожарные сирены иСаламандры с рёвом понесутся жечь дом мистера Блэка. Сам мистер Блэк сейчас наработе, но его жена, дрожа от утреннего тумана, будет стоять и смотреть, как пылаети рушится крыша её дома. А сейчас она ещё крепко спит.

Спокойной ночи, миссис Блэк.

— Фабер!

Стук в дверь. Ещё раз. Ещё. Шёпотом произнесённое имя.Ожидание. Наконец, спустя минуту, слабый огонёк блеснул в домике Фабера. Ещёминута ожидания, и задняя дверь отворилась.

Они молча глядели друг на друга в полумраке — Монтэг иФабер, словно не верили своим глазам. Затем Фабер, очнувшись, быстро протянулруку, втащил Монтэга в дом, усадил на стул, снова вернулся к дверям,прислушался. В предрассветной тишине выли сирены. Фабер закрыл дверь.

— Я вёл себя, как дурак, с начала и до конца. Наделал глупостей.Мне нельзя здесь долго оставаться. Я ухожу, одному богу известно куда, —промолвил Монтэг.

— Во всяком случае, вы делали глупости из-за стоящего дела,— ответил Фабер. — Я думал, вас уже нет в живых. Аппарат, что я вам дал…

— Сгорел.

— Я слышал, как брандмейстер говорил с вами, а потом вдругвсё умолкло. Я уже готов был идти разыскивать вас.

— Брандмейстер умер. Он обнаружил капсулу и услышал вашголос, он хотел добраться и до вас. Я сжёг его из огнемёта.

Фабер опустился на стул. Долгое время оба молчали.

— Боже мой, как всё это могло случиться? — снова заговорилМонтэг. — Ещё вчера всё было хорошо, а сегодня я чувствую, что гибну. Сколькораз человек может погибать и всё же оставаться в живых? Мне трудно дышать.Битти мёртв, а когда-то он был моим другом. Милли ушла, я считал, она моя жена,но теперь не знаю. У меня нет больше дома, он сгорел, нет работы, и сам явынужден скрываться. По пути сюда я подбросил книги в дом пожарника. О господи,сколько я натворил за одну неделю!

— Вы сделали только то, чего не могли не сделать. Так должнобыло случиться.

— Да, я верю, что это так. Хоть в это я верю, а больше мне,пожалуй, и верить не во что. Да, я знал, что это случится. Я давно чувствовал,как что-то нарастает во мне. Я делал одно, а думал совсем другое. Это зрело вомне. Удивляюсь, как ещё снаружи не было видно. И вот теперь я пришёл к вам,чтобы разрушить и вашу жизнь. Ведь они могут прийти сюда!

— Впервые за много лет я снова живу, — ответил Фабер. — Ячувствую, что делаю то, что давно должен был сделать. И пока что я не испытываюстраха. Должно быть, потому, что наконец делаю то, что нужно. Или, может быть,потому, что, раз совершив рискованный поступок, я уже не хочу показаться вамтрусом. Должно быть, мне и дальше придётся совершать ещё более смелые поступки,ещё больше рисковать, чтобы не было пути назад, чтобы не струсить, не позволитьстраху снова сковать меня. Что вы теперь намерены делать?

— Скрываться. Бежать.

— Вы знаете, что объявлена война?

— Да, слышал.

— Господи! Как странно! — воскликнул старик. — Война кажетсячем-то далёким, потому что у нас есть теперь свои заботы.

— У меня не было времени думать о ней. — Монтэг вытащил изкармана стодолларовую бумажку. — Вот, возьмите. Пусть будет у вас. Когда яуйду, распорядитесь ими, как найдёте нужным.

— Однако…

— К полудню меня, возможно, не будет в живых. Используйте ихдля дела. Фабер кивнул головой.

— Постарайтесь пробраться к реке, потом идите вдоль берега,там есть старая железнодорожная колея, ведущая из города в глубь страны.Отыщите её и ступайте по ней. Всё сообщение ведётся теперь по воздуху, ибольшинство железнодорожных путей давно заброшено, но эта колея ещёсохранилась, ржавеет потихоньку. Я слышал, что кое-где, в разных глухих углах,ещё можно найти лагери бродяг. Пешие таборы, так их называют. Надо толькоотойти подальше от города да иметь зоркий глаз. Говорят, вдоль железнодорожнойколеи, что идёт отсюда на Лос-Анджелес, можно встретить немало бывших питомцевГарвардского университета. Большею частью это беглецы, скрывающиеся от полиции.Но им всё же удалось уцелеть. Их немного, и правительство, видимо, не считаетих настолько опасными, чтобы продолжать поиски за пределами городов. На времяможете укрыться у них, а потом постарайтесь разыскать меня в Сент-Луисе. Яотправляюсь туда сегодня утром, пятичасовым автобусом, хочу повидаться с темстарым печатником. Видите, и я наконец-то расшевелился. Ваши деньги пойдут нахорошее дело. Благодарю вас, Монтэг, и да хранит вас бог. Может быть, хотитеприлечь на несколько минут?

— Нет, лучше мне не задерживаться.

— Давайте посмотрим, как развиваются события. Фаберторопливо провёл Монтэга в спальню и отодвинул в сторону одну из картин,висевших на стене. Под ней оказался небольшой телевизионный экран размером неболее почтовой открытки.

— Мне всегда хотелось иметь маленький экранчик, чтобы можнобыло, если захочу, закрыть его ладонью, а не эти огромные стены, которыеоглушают тебя криком. Вот смотрите.

Он включил экран.

— Монтэг, — произнёс телевизор, и экран осветился. —М-О-Н-Т-Э-Г, — по буквам прочитал голос диктора. — Гай Монтэг. Всё ещёразыскивается. Поиски ведут полицейские геликоптеры. Из соседнего районадоставлен новый Механический пёс.

Монтэг и Фабер молча переглянулись.

— Механический пёс действует безотказно. Это чудесноеизобретение, с тех пор как впервые было применено для розыска преступников, ещёни разу не ошиблось. Наша телевизионная компания гордится тем, что ейпредоставлена возможность с телевизионной камерой, установленной нагеликоптере, повсюду следовать за механической ищейкой, как только она начнётсвой путь по следу преступника…

Фабер налил виски в стаканы.

— Выпьем. Это нам не помешает. Они выпили.

— …Обоняние механической собаки настолько совершенно, чтоона способна запомнить около десяти тысяч индивидуальных запахов и выследитьлюбого из этих десяти тысяч людей без новой настройки.

Лёгкая дрожь пробежала по телу Фабера. Он окинул взглядомкомнату, стены, дверь, дверную ручку, стул, на котором сидел Монтэг. Монтэгзаметил этот взгляд. Теперь оба они быстро оглядели комнату. Монтэг вдругпочувствовал, как дрогнули и затрепетали крылья его ноздрей, словно он сампустился по своему следу, словно обоняние его настолько обострилось, что он самстал способен по запаху найти след, проложенный им в воздухе, словно внезапностали зримы микроскопические капельки пота на дверной ручке, там, где он взялсяза неё рукой, — их было множество, и они поблёскивали, как хрустальные подвескикрохотной люстры. На всём остались крупицы его существа, он, Монтэг, был везде— и в доме и снаружи, он был светящимся облаком, привидением, растворившимся ввоздухе. И от этого трудно было дышать. Он видел, как Фабер задержал дыхание,словно боялся вместе с воздухом втянуть в себя тень беглеца.