— Сейчас Механический пёс будет высажен с геликоптера уместа пожара!

На экранчике возник сгоревший дом, толпа, на земле что-топрикрытое простынёй и опускающийся с неба геликоптер, похожий на причудливыйцветок.

Так. Значит, они решили довести игру до конца. Спектакльбудет разыгран, невзирая на то, что через какой-нибудь час может разразитьсявойна…

Как зачарованный, боясь пошевельнуться, Монтэг следил запроисходящим. Всё это казалось таким далёким, не имеющим к нему никакогоотношения. Как будто он сидел в театре и смотрел драму, чью-то чужую драму,смотрел не без интереса, даже с каким-то особым удовольствием. «А ведь это всёобо мне, — думал он, — ах ты, господи, ведь это всё обо мне!»

Если бы он захотел, он мог бы остаться здесь и с удобствомпроследить всю погоню до конца, шаг за шагом, по переулкам и улицам, пустыннымшироким бульварам, через лужайки и площадки для игр, задерживаясь вместе сдиктором то здесь, то там для необходимых пояснений, и снова по переулкам,прямо к объятому пламенем дому мистера и миссис Блэк и наконец сюда, в этотдомик, где они с Фабером сидят и попивают виски, а электрическое чудовище темвременем уже обнюхивает след его недавних шагов, безмолвное, как сама смерть.Вот оно уже под окном. Теперь, если Монтэг захочет, он может встать и, однимглазом поглядывая на телевизор, подойти к окну, открыть его и высунутьсянавстречу механическому зверю. И тогда на ярком квадратике экрана он увидитсамого себя со стороны, как главного героя драмы, знаменитость, о которой всеговорят, к которой прикованы все взоры, — в других гостиных в эту минуту всебудут видеть его объёмным, в натуральную величину, в красках! И если он незазевается в этот последний момент, он ещё сможет за секунду до ухода в небытиеувидеть, как пронзает его прокаиновая игла — во имя счастья и спокойствиябесчисленных людей, минуту назад разбуженных истошным воем сирен и поспешившихв свои гостиные, чтобы с волнением наблюдать редкое зрелище — охоту на крупногозверя, погоню за преступником, драму с единственным действующим лицом.

Успеет ли он сказать своё последнее слово? Когда на глазах умиллионов зрителей пёс схватит его, не должен ли он, Монтэг, одной фразой илихоть словом подвести итог своей жизни за эту неделю, так, чтобы сказанное имещё долго жило после того, как пёс, сомкнув и разомкнув свои металлическиечелюсти, отпрыгнет и убежит прочь, в темноту. Телекамеры, замерев на месте,будут следить за удаляющимся зверем — эффектный конец! Где ему найти такоеслово, такое последнее слово, чтобы огнём обжечь лица людей, пробудить их отосна?

— Смотрите, — прошептал Фабер.

С геликоптера плавно спускалось что-то, не похожее ни намашину, ни на зверя, ни мёртвое, ни живое, что-то, излучающее слабыйзеленоватый свет. Через миг это чудовище уже стояло у тлеющих развалин.Полицейские подобрали брошенный Монтэгом огнемёт и поднесли его рукоятку кморде механического зверя. Раздалось жужжание, щёлканье, лёгкое гудение.

Монтэг, очнувшись, тряхнул головой и встал. Он допил остатоквиски из стакана:

— Пора. Я очень сожалею, что так всё вышло.

— Сожалеете? О чём? О том, что опасность грозит мне, моемудому? Я всё это заслужил. Идите, ради бога, идите! Может быть, мне удастсязадержать их…

— Постойте. Какая польза, если и вы попадётесь? Когда яуйду, сожгите покрывало с постели — я касался его. Бросьте в печку стул, накотором я сидел. Протрите спиртом мебель, все дверные ручки. Сожгите половик вприхожей. Включите на полную мощность вентиляцию во всех комнатах, посыпьте всёнафталином, если он у вас есть. Потом включите вовсю ваши поливные установки всаду, а дорожки промойте из шланга. Может быть, удастся прервать след…

Фабер пожал ему руку:

— Я всё сделаю. Счастливого пути. Если мы оба останемсяживы, на следующей неделе или ещё через неделю постарайтесь подать о себевесть. Напишите мне в Сент-Луис, главный почтамт, до востребования. Жаль, чтоне могу всё время держать с вами контакт, — это было бы очень хорошо и для васи для меня, но у меня нет второй слуховой капсулы. Я, видите ли, никогда недумал, что она пригодится. Ах, какой я был старый глупец! Не предвидел, не подумал!..Глупо, непростительно глупо! И вот теперь, когда нужен аппарат, у меня его нет.Ну же! Уходите!

— Ещё одна просьба. Скорей дайте мне чемодан, положите внего какое-нибудь старое своё платье — старый костюм, чем заношенней, темлучше, рубашку, старые башмаки, носки…

Фабер исчез, но через минуту вернулся. Они заклеили щеликартонного чемодана липкой лентой.

— Чтобы не выветрился старый запах мистера Фабера, —промолвил Фабер, весь взмокнув от усилий.

Взяв виски, Монтэг обрызгал им поверхность чемодана:

— Совсем нам ни к чему, чтобы пёс сразу учуял оба запаха.Можно, я возьму с собой остаток виски? Оно мне ещё пригодится. О, господи,надеюсь, наши старания не напрасны!..

Они опять пожали друг другу руки и, уже направляясь к двери,ещё раз взглянули на телевизор. Пёс шёл по следу медленно, крадучись,принюхиваясь к ночному ветру. Над ним кружились геликоптеры с телекамерами. Пёсвошёл в первый переулок.

— Прощайте!

Монтэг бесшумно выскользнул из дома и побежал, сжимая в рукенаполовину пустой чемодан. Он слышал, как позади него заработали поливныеустановки, наполняя предрассветный воздух шумом падающего дождя, сначала тихим,а затем всё более сильным и ровным. Вода лилась на дорожки сада и ручейкамисбегала на улицу. Несколько капель упало на лицо Монтэга. Ему послышалось, чтостарик что-то крикнул ему на прощанье — или, может быть, ему только показалось?

Он быстро удалялся от дома, направляясь к реке.

Монтэг бежал.

Он чувствовал приближение Механического пса — словно дыханиеосени, холодное, лёгкое и сухое, словно слабый ветер, от которого даже неколышется трава, не хлопают ставни окон, не колеблется тень от ветвей на белыхплитках тротуара. Своим бегом Механический пёс не нарушал неподвижностиокружающего мира. Он нёс с собой тишину, и Монтэг, быстро шагая по городу, всёвремя ощущал гнёт этой тишины. Наконец он стал невыносим. Монтэг бросилсябежать.

Он бежал к реке. Останавливаясь временами, чтобы перевестидух, он заглядывал в слабо освещённые окна пробудившихся домов, видел силуэтылюдей, глядящих в своих гостиных на телевизорные стены, и на стенах, какоблачко неонового пара, то появлялся, то исчезал Механический пёс, мелькал тотут, то там, всё дальше, дальше на своих мягких паучьих лапах. Вот он наЭлм-террас, на улице Линкольна, в Дубовой, в Парковой аллее, в переулке,ведущем к дому Фабера!

«Беги, — говорил себе Монтэг, — не останавливайся, немешкай!»