В конце концов она закричала. Отчаяние взяло верх, и Викаявственно поняла, что не сможет выследить скрывшегося в лесу, пока он сам этогоне захочет.

– Отпусти меня! – закричала она, но голос страннымобразом потерялся в листве, и девушка поразилась тому, как слабо и жалко онзвучит.

– Кто ты? – спросила она, сглатывая слезы. –Кто-о-о ты-ы-ы?!

Ей показалось, что вокруг нее возникла плотная прозрачнаястена, глотающая все звуки. Вика была уверена, что ее крик не слышен даже наберегу.

Она обернулась, пытаясь понять, где находится палатка сящиками, но вокруг стояли одинаковые деревья и одинаковые кусты, повторяющиесячерез равное расстояние, словно кто-то клонировал изображение в компьютернойпрограмме, воплотил его в жизнь, а затем поместил внутрь ее, Вику. «Меня сюдазаманили, – мелькнула мысль, от которой голос и вовсе пропал, словнопровалившись внутрь горла. – Зачем? Зачем?!»

Она бросилась бежать прочь из зеленой чащи в ту сторону,где, как ей казалось, должна была стоять палатка, но, выскочив из леса, сзамиранием сердца увидела, что берег совершенно пуст. Вика потерянно бродила попеску, пытаясь найти хотя бы следы от ящиков, матраса, консервных банок, но невидела даже собственных следов.

– Сколько вас здесь? – выдохнула она, обернувшиськ лесу, и почувствовала с ужасом, что теперь на нее смотрят со стороныокеана. – Сколько? Трое? Пятеро? Больше?

Она подавила в себе порыв истерично рассмеяться и опустиласьна песок. Интересно, что они придумают дальше? Пока ее оставили без еды и воды.

Что-то красное расплылось по песку возле нее, и Вика состранным ощущением полной нереальности происходящего заметила, что порасцарапанной руке тонким ручейком бежит кровь.

«Они придут на запах, – подумала она. – Нужносмыть».

Девушка подошла к океану, зачерпнула воды и плеснула наранку. Защипало так, что она вскрикнула и принялась вытирать соленую воду, непонимая, что делает. Очнулась она от того, что заметила на дне в двух шагах отсебя чью-то внимательную плоскую морду. Обитатель дна выдал себя, пошевелившисьи нарушив рисунок, создаваемый его расцветкой и рельефом песчаного дна:волнообразные линии сместились, и Вика увидела контур тела – широкий, овальный,размером с большую тарелку, с одной стороны которой виднелись близко посаженныечерные глаза. Она осторожно попятилась назад, внимательно глядя на затаившуюсярыбу, если только на дне лежала рыба, а не что-то иное, и перевела дыхание,только когда до границы волн осталось не меньше двух метров. «Господи, что яделаю? Зачем я полезла смывать кровь морской водой?»

Способность здраво рассуждать вернулась к ней, и Викаподняла голову и осмотрелась. Напротив нее в океане виднелись очертаниянеизвестной земли, до которой Вика пыталась доплыть. Она находилась на другойстороне острова – противоположной той, где должна была стоять ее палатка илежать запасы, оставленные Глебом. «Заблудилась в лесу, – понялаВика. – Пошла не в ту сторону. Здесь и не должно быть моих следов». Оназашагала сначала медленно, а затем все убыстряя шаги, с ужасом ожидая увидетьпустое пространство на «своем» берегу. В том месте, где берег резко изгибался,она остановилась на несколько секунд, чувствуя, как бешено колотится сердце.Прошла десять шагов – и увидела палатку и ящики.

Она бросилась бежать, оступилась и упала. Песок забился вноздри, уши, засыпал глаза, и она долго терла их, снова и снова пытаясьоткрыть, преодолевая режущую боль, потому что боялась, что, пока она ничего невидит, палатка исчезнет. В конце концов Вика добрела до ящиков и свалиласьрядом с ними почти без сил. Невыносимо хотелось пить – у нее не было во ртупитьевой воды со вчерашнего вечера, – но доползти до канистры сейчас Викане могла.

Она будто слышала, как смеется тот, кто наблюдает за ней.Теперь Вика могла только удивляться тому, что не поняла этого сразу: конечно,ее оставили на острове не для того, чтобы она провела здесь две или три недели,поедая тушенку. Просто тот, кто забросил ее сюда, собирался повеселиться от души.Возможно, у него было что предложить ей, Вике, для того, чтобы поведение ее нестало слишком однообразным. «Уже предложил, – устало подумала Вика. –Я не могу отличить, где галлюцинации, а где реальность. Плоская рыбина, которуюя видела на дне… Если бы я вернулась на прежнее место, она была бы там? Врядли. Мне почудилось, просто почудилось».

Она все-таки дошла до канистр с водой, напилась и умылалицо. Ощущение, что на нее смотрят, стало постоянным, и у Вики вдруг мелькнуладикая мысль, испугавшая ее настолько, что она чуть не опрокинула незакрытуюканистру.

«Почему я решила, что мурены мне привиделись? Если кто-томожет спрятать меня на острове, то он может устроить здесь все по своемужеланию. Тени… жуткие фигуры… Неужели они были на самом деле?!»

Она осмотрелась, чувствуя себя зверьком, загнанным в угол.Затем медленно, очень медленно сделала несколько шагов к океану и отчетливоразглядела на песке неглубокие широкие бороздки, тянувшиеся к воде. У неепотемнело в глазах, от океана вновь пахнуло гнилью, и Вика потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, солнце садилось и от пальм падалидлинные тени, один взгляд на которые вызвал у нее приступ тошноты. «Уходить.Нужно уходить отсюда». Но сил не было.

Вика вызвала в памяти образ Антона Липатова – сильного,внимательного, готового защищать ее. Когда она только начала работать в«Юго-западе», ей казалось, что Липатов – типичный самовлюбленный красивыймужик, но постепенно она изменила свое мнение. То, что она приняла засамовлюбленность, было уверенностью в себе и окружающих людях, происходившей изсчастливого и благополучного детства, а также из готовности спокойно решатьлюбые проблемы. Этого качества Вике не хватало. Ее пугали любые сложности, ноона, сжав зубы, преодолевала их, стараясь выглядеть собранной. Антон же ничегоне боялся, а то, что Вика принимала за сложности, считал обычными жизненнымиобстоятельствами. Поначалу ее это раздражало, но затем она обнаружила, чторядом с Антоном ей самой становится спокойнее. Он никогда ничего из себя не изображал,не играл на публику, не боялся показаться неосведомленным. Он был надежным, и,вспомнив об этом, Вика уцепилась за его надежность, как за спасительный канат.«Липатов что-нибудь придумает. Он обязательно что-нибудь придумает. Но мненужно помочь самой себе и ему. Нужно уходить отсюда».

Собрав остатки воли в кулак и заставляя себя не оглядыватьсяна потемневшие воды, из которых в любую секунду, она чувствовала, могловыбраться то, для чего у нее не было названия, Вика вытащила из ящика две банкиконсервов и маленькую пластиковую бутылку газированной воды, которую раньше незамечала. Затем пошла прочь, убеждая себя, что она спрячется, просто спрячетсяв лесу, и все будет хорошо, потому что в чаще ее не найдут. Закопается в землю,закроется ветками, по которым медленно передвигают жирные волосатые тела пауки,и не будет мурен, и тех, кто выходил из леса, и она избавится от страха…