Сергей лихорадочно соображал. Конечно, если бы второйохранник остался на своем месте, что он и должен был сделать по инструкции, емубыли бы прекрасно видны манипуляции Бабкина с машиной. Но из-за идиотизма иразгильдяйства охраны и водителя открытый «Соболь» остался без присмотра.Вопрос заключался в том, досматривают ли салон машины на въезде и какустановлены камеры. Если досматривают, то шансов у Сергея не было. Если нет…

– Вот так бы сразу, – донеслось до Бабкина, и онпонял, что водитель сейчас вернется. Не раздумывая больше, Сергей запрыгнул всалон, задвинул дверь и упал на пол, дернув на себя какое-то мохнатое холодноепокрывало, свернутое в рулон. Раздался звук открываемой двери, водительплюхнулся на свое место и завел машину.

– Идиоты, мать их, – пробормотал он так близко отБабкина, что тому на секунду показалось, будто мужик сел не на водительскоеместо, а внутрь салона. – Да открывайте, открывайте! Опоздаю везде, чтобвам черти кишки драли…

«Соболь» дернулся и поехал.

Сергей ощущал на лице влажное тяжелое «покрывало», пахнущеесвежей землей. Земля сыпалась ему в глаза, нос щекотали тонкие корешки, похожиена белые волосинки. «Угораздило меня спрятаться подо мхом, – прикрыв глазаи морщась, чтобы не чихнуть, думал Бабкин. – Зачем клубу столько мха?Укрывать свежие могилы?»

Мысль о том, что часть мха вполне может пойти на покрытиедля него, Бабкина, если его обнаружат в машине, заставила Сергея осторожновысунуться из-под мохового одеяла. Машина ехала очень медленно, в окне поначалумелькали окна одноэтажного белого строения, а затем пошла яркая, почтитропическая зелень. «Теплицы, – понял Сергей, рассматривая высокиестеклянные конструкции высотой в три, а то и четыре этажа. – Ничего себе!»

«Соболь» затормозил и встал. Некоторое время стояла тишина,в которой Бабкин гадал, что сейчас происходит.

– Блин, да где они? – наконец нервно произнесводитель. – Эй, мужики! – крикнул он, высунувшись в окно. –Принимайте мох, мне ехать пора! Черт, уроды глухие.

Хлопнула дверь, водитель выматерился снаружи машины. «Вышел.Значит, пойдет искать кого-то», – подумал было Сергей, но тут вдалекераздался голос, коротко сказавший что-то.

– Так у вас нету никого, а мне ехать… –извиняющимся тоном проговорил шофер.

– Сядь в кабину, сказано тебе, – приказалголос. – Сейчас ребята подойдут.

«Сейчас ребята подойдут, – повторил Бабкин просебя. – Вот тут-то мне и…»

Что «и…», он не стал додумывать. Не дожидаясь, пока водительвернется в машину, он выполз из-подо мха, толкнул дверцу в сторону, сполз накорточках на мокрый снег, тут же промочив джинсы, и осторожно задвинул дверьобратно. Раздались шаги, кто-то крикнул издалека, и Бабкин, обернувшись,обнаружил, что водитель подогнал машину к небольшому складу, стоявшему почти вплотнуюк теплицам. До приоткрытой двери склада оставалось несколько шагов, и Сергейметнулся к ней, соображая на ходу, что его непременно выдадут следы. Нырнуввнутрь, он замер за дверью, вжавшись в стену, и спустя несколько секундпопробовал выглянуть из своего укрытия.

Рядом с «Соболем» ходили двое высоких парней в непромокаемыхплащах, а водитель подтаскивал ко входу ближний рулон – тот самый, под которымпрятался Бабкин. Сергей с облегчением увидел, что оставленные им следызатоптали.

Предположив, что парни затащат рулоны именно в склад, онторопливо пересек помещение, уставленное тележками и ведрами, и оказался упротивоположного выхода. Приоткрытая дверь вела прямо в теплицу, и,поколебавшись секунду, Сергей нырнул в нее. Его окатила волна теплого воздуха,в нос ударил густой запах травы, листьев и земли, и остолбеневший сыщикостановился, пытаясь охватить взглядом открывшуюся ему картину.

В огромном стеклянном здании рос настоящий тропический лес.Из земли поднимались стволы, по которым вились толстые коричневые побегинеизвестных Бабкину растений, сверху свисали лианы. Под потолком веткипереплетались так плотно, что закрывали небо, хотя света в лесу былодостаточно.

Сделав несколько шагов, Сергей остановился у небольшогохолмика, поросшего густой травой, из которой торчало несколько ярко-оранжевыхцветков.

– Трава, – оторопело выговорил он, не замечая, чторазговаривает вслух.

Присел на корточки и провел рукой по холмику, словно хотелубедиться, что трава настоящая. Для верности Бабкин сорвал травинку, растер впальцах и понюхал. Трава была настоящая.

Сергей смутно помнил, что в тропическом лесу не бываетгустой травы, потому что для нее не хватает света, но здесь, куда ни бросьвзгляд, под ногами лежал зеленый ковер. Рельеф земли был неровный: то тут, тотам вырастали пригорки, а в двадцати шагах от Бабкина поднималась возвышенностьвысотой с него самого, заросшая кустами.

Бесшумно ступая по мягкой траве и принюхиваясь, Бабкин пошелв глубь леса. Ему стало жарко, и он стащил куртку, оставшись в рубашке. «Свет…тепло… деревья вырастили… Неужели все только для того, чтобы в этих джунгляхбомжей убивать?»

Он остановился, оглянулся назад. Помещения, из которого онпопал в теплицу, уже не было видно, оно скрылось за деревьями. «Стрелять здесьнельзя – пули разобьют стекло». Впрочем, он не исключал того, что стекло –пуленепробиваемое.

Впереди послышалось журчание, и, обогнув пригорок, Сергейобнаружил неширокий ручей с прозрачной водой, бегущей по камешкам. Он неудивился бы, если б в ручье оказалась рыба, но рыбы не было. Зато на другомберегу росли цветы – небольшая полянка белых нарциссов, пахнущих нежно игорьковато.

– Прокол у вас, братцы, – пробурчал Бабкин. –Какие в джунглях нарциссы?

Раздалось хлопанье, и над его головой пролетел крупный белыйпопугай, чуть не коснувшись Бабкина крыльями. «Только мартышек не хватает дляполной иллюзии», – подумал ошарашенный Сергей, отшатнувшись назад, и в тотже миг сбоку раздалось пронзительное повизгивание.

С ощущением, что над ним изощренно издеваются, Бабкинотпрыгнул в сторону и затаился за стволом дерева, где очень кстати рос куст,усыпанный мелкими белыми цветами. Визг повторился ближе, и неожиданно на полянус нарциссами выбежал почти голый человек лет сорока. Сквозь заросли ветокСергей смог его рассмотреть. Высокий, смуглый, с широкими плечами… Картинунесколько портил животик, нависающий над набедренной повязкой. Покрутившись наодном месте, голый снова издал звук, который Бабкин принял за крикмартышки, – высокое повизгивание, несколько секунд тянущееся на однойноте.

– И-и-и! И-и-и! И-и-и! – визжал человек,подпрыгивая и молотя руками воздух.

«Клиника, – понял Бабкин. – Клиника длядушевнобольных».

Кусты с той стороны ручья раздвинулись, и на полянуграциозно выскользнула стройная загорелая темноволосая женщина. Как и мужчина,она была почти обнажена, и ее полная грудь с выпуклыми сосками покачивалась прикаждом шаге. В руках темноволосая держала кожаный колчан, из которого торчалистрелы; на плече у нее висел маленький круто изогнутый лук.