Она только закончила приглаживать и укладывать волосы, как вдверь застучал слуга с паническим воплем:

— Миледи, его лордство велели сказать, что, если вы черезпять минут не сойдете вниз, они сами подымутся и отведут вас собственноручно!

Чтобы граф не вообразил, будто она послушалась, устрашившисьугрозы, Дженни прокричала в ответ:

— Можете передать его лордству, что я и без того собираюсьсойти и появлюсь через несколько минут.

Она повременила ровно столько, сколько составило, по еемнению, несколько минут, и покинула спальню, Лестница, ведущая из верхнихспальных покоев в большой зал внизу, была крутой и узкой, точно такой, каклестница в Меррике, устроенная специально, чтобы в случае проникновениязахватчиков в зал им пришлось пробивать себе путь наверх в узких каменныхстенах, где невозможно размахивать мечами, а защитники оставались бы целыми иневредимыми. Впрочем, в отличие от Меррика эта лестница была сплошь увешанапаутиной. С содроганием представляя себе обитателей густых тенет, Дженниускорила шаг.

Раскинувшись в кресле, Ройс, твердо сжав челюсти, созерцаллестницу, мысленно ведя отсчет бегущим минутам отведенного Дженни и ужеистекающего времени. Зал был почти пуст, только несколько рыцарей склонилисьнад кружками с элем да слуги убирали остатки завтрака.

« Все, время вышло!»— гневно решил он и качнулся в кресле стакой силою, что ноги тяжело грохнули о плиты мощеного пола. А потом замер наместе. К нему, в мягком платье золотого солнечного цвета, с высокоперехваченной грудью, шла Дженнифер Меррик. Но не чарующая нимфа, которую онпривык видеть. Претерпевшая волнующее и ошеломляющее преображение молодаяженщина, от которой захватывало дух, была графиней, достойной занять подобающееположение при самых блестящих дворах страны.

Волосы, расчесанные на прямой пробор, струились мерцающимзолотисто-рыжим водопадом, вились по плечам, по спине, заканчиваясь ниже поясапышными локонами. Треугольный вырез платья подчеркивал полноту груди, одеждыизящно спускались по стройным бедрам, переходя в длинный шлейф; в широких,ниспадающих до колеи рукавах были прорези, открывающие запястья.

У Ройса возникло странное чувство, что она стала какой-тодругой, но когда девушка подошла ближе, сомнения рассеялись — это были еесверкающие синие глаза и чарующий лик.

Она остановилась перед ним, и намерение заполучить ее, какбы ни осложняла она эту задачу, обрело несокрушимую решимость. Восторженнаяулыбка медленно расплылась на губах Ройса, и он проговорил:

— Ну и хамелеон же вы!

Глаза ее сощурились от возмущения:

— Ящерица?

Ройс проглотил смешок, стараясь оторвать взгляд от манящевыставленной напоказ в вырезе платья гладкой плоти и вспомнить о своемсправедливом гневе.

— Я хотел сказать, — сдержанно пояснил он, — что выпостоянно меняетесь.

Дженни не могла не приметить странного жадного блеска вощупывавших ее серых глазах, но на мгновение отвлеклась, с тревогою обнаружив,как красиво и элегантно выглядит он в обтягивающей мускулистые плечитемно-синей тунике из тончайшей шерсти с длинными, плотно прилегающими,рукавами, прошитыми серебряными нитями. Пояс из плоских овальных серебряныхбляшек низко перехватывал бедра, сбоку висел короткий меч с большим сапфиром нарукоятке. Ниже Дженни рассматривать не пожелала.

Наконец до нее дошло, что он уставился на ее волосы, и она сопозданием вспомнила об оставшейся непокрытою голове. Закинув руку за спину,подхватила широкий золотой капюшон платья, опустила на голову, надвинула так,что лицо оказалось словно бы в рамке, уложила, как следовало, изящнымискладками на плечах.

— Очень мило, — изрек Ройс, изучая ее, — но я предпочитаювидеть вашу голову непокрытой.

Сегодня он снова собрался ее очаровывать, с болезненнымчувством поняла Дженни; ей было легче встречаться с открытой враждебностью, чемс добротой и любезностью. Она схватилась за спасительную тему о головныхуборах.

— Как вам, несомненно, известно, — молвила она с холодноювежливостью, пока он пододвигал для нее стул, — не подобает ни молодымдевушкам, ни невестам ходить простоволосыми. От женщины требуется, чтобы онаскрывала свои…

— Прелести? — подсказал Ройс, окидывая оценивающим взглядомее волосы, лицо и грудь.

— Вот именно.

— Потому, что Ева соблазнила Адама? — предположил он,выкладывая все свои религиозные познания. Дженни потянулась к тарелке совсянкой.

— Вот именно.

— А мне всегда казалось, — насмешливо заметил он, — что егособлазнило яблоко, и причиною грехопадения была вовсе не страсть, а голод.

Хорошо помня, что оба раза падала в его объятия как разпосле такой шутливой болтовни, Дженни категорически отказалась удивляться иливозмущаться подобной ересью и даже подыскивать ответ. Вместо этого она подняладругую тему, тщательно сохраняя по-прежнему любезный тон:

— Не соблаговолите ли вы пересмотреть приговор, обрекающийнас с сестрой на разлуку? Он вопросительно поднял бровь:

— А ваш нрав исправился?

От возмутительного непоколебимого спокойствия в сочетании свысокомерием она едва не задохнулась. После продолжительного молчания, во времякоторого Дженни пыталась выдавить из себя хоть слово, ей удалось вымолвитьтолько:

— Да.

Удовлетворенный Ройс оглянулся на слугу, стоявшего у него заспиной, и велел:

— Скажи леди Бренне, что сестра ожидает ее здесь. — Потомвновь повернулся к Дженнифер, любуясь ее изящным профилем. — Садитесь и ешьте.

— Я подожду, пока вы приступите.

— Я не голоден. — Еще час назад он был безумно голоден,мрачно подумал Ройс, теперь же только ее присутствие лишило его аппетита.

Она последовала приглашению и зачерпнула полную ложку каши.Вскоре, однако, его пристальный взгляд начал ее беспокоить. Поднося ложку корту, она настороженно покосилась на него:

— Почему вы меня так разглядываете?

Ответить ему помешал слуга, подскочивший к Дженнифер стревожным криком:

— Ваша… ваша сестра, миледи… Она хочет вас видеть! Онакашляет так, что меня дрожь пробирает! Кровь схлынула с ее лица.

— Боже мой, нет! — прошептала она, вскакивая со стула. —Только не здесь… не сейчас!

— Что вы хотите сказать? — Привыкший на поле боя иметь делосо всевозможными неожиданностями, Ройс спокойно удержал ее за руку.