— Нет, только лучше бы сделала, — призналась она с улыбкой,сопровождаемой вздохом. — Я поступила гораздо хуже. Мне было невыносимо глядетьна него, и я сосредоточилась на артишоках, которых никогда прежде не видел «.Малькольм заметил, что я наблюдаю, и сообщил, зачем лорд Болдер их ест. И язахихикала…

Огромные синие глаза заволокли грусть и печаль, и онапродолжала;

— Сперва мне удавалось сдерживаться, потом пришлось вытащитьплаток и прижать к губам, но я так устала от этого, что хихиканье перешло вхохот. Я хохотала и хохотала, и так заразительно, что даже бедняжка Бреннарассмеялась. Мы прыскали в кулаки, покуда отец не выслал нас с Бренной из зала.

Подняв на Ройса опечаленные глаза, она весело воскликнула:

— Артишоки! Вы когда-нибудь слышали подобную ерунду?

С невероятным усилием Ройс изобразил удивление:

— Вы не верите, что артишоки укрепляют мужскую силу?

— Я… э-э-э… — Дженнифер вспыхнула, сообразив наконец, какнеуместна эта тема, но отступать было поздно, и, кроме того, оназаинтересовалась:

— А вы верите?

— Нет, конечно, — с серьезным видом отвечал Ройс. — Каждыйзнает, что в таких делах помогают лук-порей и грецкие орехи.

— Лук и… — Дженни ужасно сконфузилась, но тут заметилалегкое подрагивание его широких плеч, выдававшее смех, и покачала головой сшутливым укором. — Так или иначе, лорд Болдер решил — совершенно справедливо, —что на всей земле недостанет драгоценностей для того, чтобы он взял меня вжены. А через несколько месяцев я совершила другую непростительную глупость, —сказала она, серьезнее глядя на Ройса, — и отец решил, что я нуждаюсь в болеетвердой руководящей руке, чем рука моей мачехи.

— Какую же непростительную глупость вы совершили на этотраз?

Она помрачнела.

— Я бросила Александру открытый вызов: либо он возьмет назадвсе, что рассказывает обо мне, либо пусть встретится со мною на поле чести — наместном турнире, который мы ежегодно устраиваем близ Меррика.

— И он отказался, — сказал Ройс с иронической усмешкой.

— Конечно. Поступи он иначе, это стало бы для негобесчестьем. Кроме того, что я девушка, мне было всего четырнадцать, а емудвадцать. Меня ничуть не заботила его честь, потому что он был… не оченьхорошим, — мягко добавила она, но в трех этих словах прозвучало нешуточноестрадание.

— А вы пытались когда-нибудь защитить свою честь? — спросилРойс с незнакомым уколом в сердце. Она кивнула, и тень печальной усмешкикоснулась ее губ.

— Несмотря на приказ отца даже близко не подходить к местутурнира, я упросила нашего оружейника одолжить мне доспехи Малькольма и в деньбитвы, никому не сказавшись, выехала на ристалище и встретилась с Александром,который часто отличался в поединках, Ройс ощутил, как у него леденеет кровь примысли о ней, выезжающей на поле навстречу взрослому мужчине, вооруженномукопьем.

— Вам повезло, что вы только вылетели из седла, а не убилисьнасмерть.

Она фыркнула:

— Это Александр вылетел из седла. Ройс уставился на нее внемом изумлении:

— Вы его вышибли?

— Некоторым образом, — усмехнулась она. — Представляете, кактолько он приготовился нанести мне удар копьем, я подняла забрало и показалаему язык. — И добавила:

— И он сразу свалился с коня.

Оглушительную тишину разорвал хохот Ройса. Рыцари и оруженосцы,наемники и лучники вокруг маленькой поляны побросали дела и уставились задеревья, над которыми грохотал смех графа Клеймора.

Сумев наконец отдышаться, Ройс посмотрел на нее ласковым,полным восхищения взглядом:

— Ваша стратегия великолепна. Я посвятил бы вас в рыцарипрямо на поле.

— Отец мой совсем не испытывал подобного побуждения, —беззлобно сказала она. — Искусство Алекса на турнирах было гордостью нашегоклана, а я не подумала об этом. Вместо того чтобы посвятить меня в рыцари прямона поле, отец задал мне трепку, которую я, может, и заслужила, А потом отослалв аббатство.

— И продержал вас там целых два года, — грубовато подытожилРойс.

Дженни глядела на него и мало-помалу удивленно осознавала,что мужчина, которого называли жестоким и диким варваром, представляет собойнечто иное, а именно — человека, способного искренне сопереживать глупойдевчонке. Словно загипнотизированная, она следила, как он встает, не моглаоторвать взгляд от колдовских серебряных глаз, когда он двинулся к ней. Непонимая, что она делает, Дженни тоже медленно поднялась.

— Я думаю, — прошептала она, обратив к нему лицо, — чтолегенды, сложенные о вас, лгут. Все, что они говорят о ваших деяниях… неправда, — тихонько шептала она, окидывая его прекрасными глазами, словнопытаясь заглянуть в душу.

— Они говорят правду, — коротко сказал Ройс, и перед егомысленным взором прошли бесчисленные кровавые битвы, которые он вел, во всейсвоей мрачной неприглядности, поля сражений, заваленные трупами его солдат иего врагов.

Дженни ничего не ведала о его страшных воспоминаниях, и еедоброе сердце не признало взятой им на себя вины. Она знала только, что стоящийперед ней человек со скорбью и грустью смотрел на своего мертвого коня, толькочто переживал и сочувствовал рассказанной ею истории о том, как она переоделасьи бросила вызов старшему рыцарю.

— Я не верю… — пробормотала она.

— Поверьте! — отрезал он. Ему не хотелось, чтобы она виделав нем жестокого захватчика, когда он дотронется до нее, но точно так же и нехотелось, чтобы она обманулась, представляя его своим рыцарем в незапятнанных,сияющих доспехах, и он бесстрастно добавил:

— Почти все это правда.

Дженни словно в тумане следила, как он протягивает к нейруки, подхватывает ее за локти и притягивает к себе. Она заглянула ввыразительные глаза с длинными ресницами, и внутренний голос прокричал, что оназаходит чересчур далеко. Дженни в панике отвернулась за долю секунды доприкосновения его губ, задохнулась, прерывисто, как на бегу, задышала. Ничутьне смутившись, Ройс поцеловал ее в висок, скользнул горячими губами по щеке,прижал тесней, сладко пощекотал губами чувствительную шею, а она всевыворачивалась.

— Нет… — прерывисто шептала она, отворачивая голову всторону, и, сама того не понимая, вцепилась в ткань туники, прислонилась кнему, ища опоры, словно мир вокруг начал кружиться. — Пожалуйста… — просилаона, а его ладони сжимали ее все крепче, язык сладострастно скользил по ушку,заставляя ее дрожать от желания, руки его поднялись и опрокинули ее. —Пожалуйста, остановитесь… — умоляюще проговорила она.