…Лена проснулась от звука хлопнувшей входной двери. Или ейпросто показалось, что дверь хлопнула? Несколько секунд она лежала,прислушиваясь и с трудом соображая, где находится. Два карикатурных грузина из«Лагидзе», даже не успевших испугать ее по-настоящему. Кодовый замок подъезда…Молоточек на двери с номером 27… Зеркальный зал, ботинки и рюкзак у лестницы…Черт, это же чужая квартира, и она забралась в нее, как воровка. Да еще залилавином ковер у тахты!.. Сейчас Он поднимется наверх и увидит…

Прошло уже достаточно времени, чтобы подняться или, покрайней мере, включить свет, но в квартире было тихо. Тишина, впрочем,продолжалась недолго. Ее расколол телефонный звонок. Такой громкий и такойтребовательный, что Лена засунула голову под подушку. Телефон разрывался до техпор, пока не сработал автоответчик.

— Романа нет дома, — голосом Романа сказалон. — Оставьте свое сообщение на автоответчике, и вам по возможностиперезвонят.

И после секундной паузы Лену настиг женский голос:

— Ты перезвонишь, как же. Ты уже два дняперезваниваешь. Если твоя маленькая сучка сейчас под тобой, пусть тоже послушает,ей полезно. У вас ничего не выйдет с Сильвией, и не надейся. Сильвия — моя.

Четверг я проглотила, но дольше терпеть эту сучку ненамерена. Ты и так сделал из меня посмешище. Но ты кое о чем забыл, а я помню.Я молчала, потому что между нами существовало джентльменское соглашение. Но недумай, что я буду придерживаться его из-за твоей дряни-протеже. Пораскиньсвоими поехавшими мозгами, у тебя осталось не так много времени. Можешь считатьэто ультиматумом, скотина!

Фурия отключилась, а Лена все еще не спешила вытаскиватьвсклокоченную башку из-под подушки. Подслушивать чужие разговоры отвратительно,тем более — такие. Она не была первой в списке, в лучшем случае — пятой,учитывая саму фурию, уик-эндовскую подружку с мобильника, маленькую сучку (она жедрянь-протеже) и какую-то неизвестную Сильвию, из-за которой разгорелисьнешуточные страсти. Это даже не треугольник, это самая настоящая пентаграмма,да еще поставленная с ног на голову. А ультиматум фурии больше всего смахиваетна шантаж. Но, как бы это ни называлось, между фурией и Романом существуеткакая-то тайна, возможно — постыдная, с точки зрения фурии. И у торгашки изларька Лены Шалимовой теперь, стараниями безжалостного телефонного голоса, тожепоявилась тайна. Тайна о тайне Романа Валевского. Нет, никаких тайн ей, ненадо! Забыть и никогда не вспоминать. Но куда делся сам Роман? Отправился кмаленькой сучке?.

Болела тяжелая с похмелья голова, во рту стоял привкуссвинца, а часы на журнальном столике показывали пятнадцать минут шестого.Значит, она проспала часов семь, никак не меньше! Это поразило Лену дажесильнее, чем телефонный звонок, чем то, что Он не пришел ночевать.

Какое счастье, что Он не пришел ночевать, осталсяразвлекаться где-нибудь с дрянью-протеже! Затолкав подальше подступающую кгорлу тошноту, она скатилась с лестницы, наскоро сунула ноги в ботинки, а носки— в карман и, подхватив рюкзак, выскочила из квартиры.

— ..Вас подождать?

Это был высокий старик с приземистым английским бульдогом.Старик стоял у лифта, с любопытством наблюдая за девчонкой, выскользнувшей отлюбовника в столь ранний час. Он не был похож на собачника, да и бульдог егоимел весьма отдаленное сходство с собакой, так, миниатюрная карикатура наимпериализм, каким он виделся Кукрыниксам. Ни поводка, ни ошейника при бульдогене оказалось, это унизило бы его империалистическое достоинство.

— Вас подождать? — старик уже открыл дверцу лифтаи запустил в него бульдога.

Трястись шесть пролетов, задыхаясь от запаха камфары ипожелтевших открыток «С праздником Октября!», к тому же каждую секунду рискуявырвать на несчастного четвероногого Уинстона Черчилля? Трястись шесть пролетовс носками в кармане комбинезона, со стариком, и думать позабывшим, что на светесуществуют другие женщины, кроме памятника Екатерине Второй… Она не способна натакие подвиги в начале шестого утра.

— Нет, я пешком, — Лена заискивающе улыбнуласьстарику.

Но чертов старец не спешил закрывать двери. Он проводил Ленуцепким взглядом до площадки этажом ниже и только тогда вошел в лифт, сердитолязгнув железом. Вот так-то, ничто не останется незамеченным, и у твоегожалкого культпохода в мастер-класс Романа Валевского уже появились свидетели!..

Она добралась до дома только к половине седьмого. СволочнойГжесь закрыл дверь на цепочку, так что идея проникнуть в дом незамеченнойотпала сама собой.

— Где ты была? — хмуро спросил он, появляясь напороге квартиры.

— У мужчины, — сказала Лена. И это была чистаяправда.

— Значит, у мужчины. — Вместо того чтобыразъяриться, Гжесь посмотрел на Лену с неподдельным интересом. С интересомодобрительным, что было совсем уж неожиданно. — И кто он, этот мужчина?

— Ты его не знаешь.

Интересно, куда делся второй носок?

Должно быть, выпал где-нибудь по дороге. :

Хороша же она была — с помятой рожей и носком, торчащим изкомбинезона!..

— Не заливай. Я знаю всех твоих знакомых. С ними дажестаруха Изергиль в кровать не ляжет.

— Это новый знакомый…

— Новый и уже любовник?

— Ну, мы с тобой тоже отправились в койку через двачаса после знакомства…

— Я, между прочим, на тебе женился.

Как честный человек.

— Лучше бы ты оказался не таким честным. Пропусти меня…

Отодвинув Гжеся плечом, Лена прошла в квартиру и сразу жезаперлась в ванной.

Тошнота прошла, но голова болела по-прежнему. Дажеконтрастный душ не принес облегчения, а домыться как следует и вовсе неудалось: Гжесь выставил хлипкую дверь одним ударом плеча и взгромоздился настиральную машинку. Он жаждал продолжения темы.

— Знаешь, такой ты мне нравишься еще больше, —задумчиво произнес он.

— Какой, господи?

— Такой порочной, такой бесстыдной,; такой.., такой… —Гжесь пощелкал пальца ми, пытаясь найти точное определение, но так и не нашелего. Ни в одной из своих постмодернистских пьес. — Если хочешь, мы можемпопробовать втроем…

— Втроем? — не поняла Лена. — Что значит —втроем?

— Ты, я и твой новый мужик. Если тебе это понравится.Если тебя это утешит.

Предложение безразмерно-демократичного муженька было такимнелепым, что у Лены сразу же прошла ломота в висках.

— И как ты себе это представляешь?

— Ну-у… Есть разные способы. Думаю, мы не будемзацикливаться на каком-то одном. Изобретем что-нибудь свеженькое.

Две головы хорошо, а три лучше…

— У него есть еще английский бульдог.