Я позвонила своему «товарищу» — брату водителя. В первый разя звонила ему сама. Хорошо хоть, телефон не выкинула.

— Как дела? — спросила я, не зная, с чего начать.

— Поправляемся, — уклончиво ответил он.

Мы помолчали.

— Твой брат отказался опознать убийцу? — спросилая.

Он не ответил.

Хотелось произнести: «Алло», чтобы проверить связь. Но язнала, что со связью все в порядке.

— Я хочу, чтобы он опознал Крысу, — жестко сказалая. — Иначе я перестану давать вам деньги и помогать.

— Бог вам судья, — услышала я в трубке.

И представила, как его карман горит от тепла двадцати тысячамериканских долларов. Зеленых и хрустящих. Возможно, в банковской упаковке.

— Вы не думайте, что мы деньги взяли, — сказал он.

Я растерялась. Всегда неприятно, когда кто-то читает твоимысли.

— А зачем же тогда он отказался от показаний? —недоуменно спросила я.

— Мы же тогда ничего не ответили адвокату, —пояснил брат моего водителя, и в его голосе не было обычногобахвальства. — Он нам оставил телефон. Но мы не звонили… Все ждали вашегорешения… Не знали же, что это надо срочно…

— И что? — Я даже не дышала, чтобы лучше егослышать.

— Сегодня по почте мы получили фотографии Сержа. Спростреленной головой.

— Как? — переспросила я растерянно.

В моем сознании имя «Серж» никак не привыкнет к соседствуслов типа «простреленная голова». Каждый раз я воспринимала их так, словнослышала впервые. С той же щемящей болью.

— Вы милицию вызывали? — спросила я, просто чтобычто-нибудь спросить.

— Так эти фотографии из милиции и есть. Из дела. Такчто толку-то в ней, в милиции? — Он обреченно вздохнул. — Но теперь,может, и ничего… Его отпустили, я слышал? Нам адвокат звонил, благодарил.Гнида.

— Вы можете завтра подъехать ко мне в офис? —спросила я.

— Подъеду, — повеселел он.

Я повесила трубку, и телефон зазвонил снова. Это была Лена.

— Он оставил мне под дверью сто одну розу! —восторженно сообщила она.

— Ты сама пересчитала? — с недоверием спросила я.Мне казалось, что это очень долго — пересчитывать сто одну розу. Мне, конечно,тоже дарили такие букеты, но я уже не помнила когда.

— Конечно. Сто красных и одна желтая. Как тыдумаешь, — забеспокоилась вдруг она, — а что значит желтая роза?

— Не знаю. Может — одна разлука, пока он был вКуршевеле, сто встреч. Или сто лет жизни вместе.

Лена чуть не заурчала от удовольствия.

— Наверное, — согласилась она.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и пошли спать.

Я долго лежала с открытыми глазами. И думала, что Лена,наверное, тоже не спит. Гадает, к чему может быть желтая роза.

Я подъехала к офису.

Была пятница. Трое моих сотрудников разносили пакеты спахтой ветеранам нашего дома. Мы снимали офис на первом этаже. Ветераны шумели,что им мешают машины. Слали письма в разные инстанции. Получая раз в неделю попакету пахты, они согласились нас терпеть.

В кабинете меня ждал брат моего водителя.

— Мне очень жаль, что все так случилось, — первымделом сказала я.

Села за стол. Достала из сумки бумаги. И вдруг жалобнопопросила:

— Давайте его посадим!

Он замотал головой и посмотрел на меня как на сумасшедшую.

Я перегнулась к нему через стол.

— Я найму вам охрану. Вооруженную. Круглосуточную. Свами ничего не случится.

Он недоверчиво посмотрел на меня. В его глазах был страх.

— Я гарантирую! — сказала я с нажимом.

— Нет уж, — произнес он, словно благодарил задобавку во время обеда, — нам хватило.

— Он ведь чуть не убил вашего брата! — попробовалая вызвать у него мстительность.

Но они считали, что во всем виноват Серж.

— Это опасно, в конце концов, — решила яприпугнуть, — он останется на свободе, но все время будет думать, что егосвобода зависит от вас. Подумайте! Рано или поздно ему это надоест!

Он посмотрел на меня с ненавистью.

Я достала из сумки свой последний аргумент. Десять тысячдолларов с банковской ленточкой.

— Я заплачу. Я покрою ваши моральные издержки. Выкупите себе новую машину. И поедете отдыхать в Турцию. — Я не выпускаладеньги из рук. Он не сводил с них глаз.

Я знала, что реальные банковские пачки действуют на людейсильнее, чем виртуальные цифры.

Он затравленно молчал.

— У вас будет охрана. Вам нечего будет бояться, —дожимала я.

— Мне надо посоветоваться с братом, — произнес он.

Я протянула ему деньги.

— Возьмите.

Он замялся.

— Берите, берите, — настаивала я. — Если что,вернете обратно.

Он аккуратно взял деньги. Не убирая, держал в руке.

— Вы где работаете? — вдруг спросила я.

— На мебельном комбинате. Шкафы собираем.

— Может быть, захотите сменить профессию, — мнекажется, мы бы с вами сработались! — весело обнадежила я.

Лучше бы я этого не предлагала. Он чуть не выпустил деньгииз рук.

— А не захотите, — поспешила я егоуспокоить, — посадим этого подонка и разойдемся, как в морекорабли. — Я вспомнила Ванечку. Все поговорки ассоциировались у меня сним. — Только на Новый год будем созваниваться и поздравлять друг друга.

Уж дружить-то со мной ему наверняка лестно. Он убрал деньгив карман.

— Передайте привет всем вашим, — мягко попросилая, — завтра в девять утра вам привезут охрану. Директор ЧОПа скажет, чтоот меня.

Я лучезарно улыбалась.

Он мялся в дверях.

— Вы мне квитанции собираете? — вспомнила я.

— Да, собираем. — Он кивнул.

— Ничего не теряйте, — сказала я строго, —лекарства сейчас такие дорогие.

Он вышел.

Я подошла к окну. Крупные хлопья снега выглядели какдекорация к рождественской сказке. Серый волк не должен ходить по лесу и жратьвсе, что ему заблагорассудится. У каждой бабушки должна быть своя КраснаяШапочка.

Я позвонила директору ЧОПа, с которым работал Серж.

— Сколько будут стоить два вооруженных человека нацелые сутки?