– И его тоже, – призналась Настя. – Нобольше, конечно, Колобка боюсь. Перед ним стыдно.

– О! Вот это правильно, – одобрительно крякнулэксперт. – Бояться стыдно. Стыдиться – полезно. Очищает душу. Да не стойты у меня над душой, Каменская, иди к себе.

– Ну да. Только я за порог – ты отвлекаться начнешь,знаю я тебя. Олеженька, мне каждая минута дорога.

– Не приставай. Сказал же, сделаю. Иди отсюда, неотсвечивай.

Настя тогда ушла к себе, с тревогой прислушиваясь к шагам вкоридоре и вздрагивая каждый раз, когда хлопала дверь соседней комнаты, гдеГмыря вместе с Коротковым выжимали показания из Павла Шалиско. Наконец околосеми вечера к ней зашел измученный Юра.

– Все, – выдохнул он, усаживаясь на стул у окна исжимая виски ладонями. – Выпустили под подписку. Нет там его пальцев.Обложка тщательно протерта, а внутри на листках – только пальцы Вазнис. Чертзнает что.

– Но если обложка протерта, это не доказывает, что онне брал дневник. По-моему, наоборот, – осторожно сказала Настя.

– По-твоему, по-твоему, – передразнилКоротков. – А по-моему, если ты крадешь дневник, то только потому, что тампро тебя написано что-то нелицеприятное. И чтобы об этом узнать, надо этотдневник прочитать хотя бы раз. Если Шалиско его читал, должен был внутриоставить отпечатки. А их нет.

– Ну да, – задумчиво подтвердила Настя. – Аесли он, даже когда читал, был предельно осторожен и старался не наследить, тои за дерматиновую обложку не стал бы хвататься голыми руками. Ладно, это вседомыслы. Надо просто прочитать этот дневник, и все станет понятным. Где он,кстати?

– Гмыря с собой забрал. Сказал, на ночь почитает вместосказок. Но знаешь, Аська, не похож этот Шалиско на убийцу. Зол, раздражен,негодует, но не боится. Или он великий актер, или он искренне считает, чтопроизошло недоразумение.

– Ну что ж, может быть, и актер, – вздохнулаНастя. – И даже, может быть, великий…

И вот теперь, сидя дома и наблюдая за «экранной» АлинойВазнис, Настя все время возвращалась мыслями к ее дневнику и к Павлу Шалиско.

На первой из выбранных для просмотра кассет оказался тотсамый пресловутый «Трубадур». Настя хорошо помнила записи Алины о роли старойцыганки Азучены и с любопытством наблюдала за тем, как мысли Алины воплощалисьв сценическом образе. Да, Вазнис была настойчива, она ни на йоту не отступилаот того, что написала в своем «сочинении» Дегтярю. Каждый раз, когда стараяцыганка вспоминала о том, как собиралась отомстить за казнь матери, на лицеактрисы появлялось мечтательное выражение, граничащее со сладострастным. Акогда Азучена рассказывала о совершенной ею роковой ошибке, в глазах ее был неужас и отчаяние, а откровенная злоба. Настя пропускала сцены, в которых Алинане участвовала, поэтому с «Трубадуром» справилась довольно быстро.

Следующим был фильм, который снимал Смулов. Это был крепкосколоченный детектив с элементами мистики, правда, мистика ближе к концунаходила свое вполне земное объяснение. Фильм, на ее взгляд, был очень неплох,и она даже удивилась, почему Смулов считал, что «выработался». Одна сценапривлекла ее внимание. «Ты меня любишь?» – спрашивает один из героев ленты усвоей невесты, а та в ответ хохочет: «Ничего остроумнее не мог спросить? Лучшебы денег дал, у меня пальто нет на зиму». Настя несколько раз слушаламагнитофонную запись беседы Короткова с Андреем Львовичем и хорошо помнила, какон рассказывал о нечуткости и эмоциональной холодности Алины. Видно, та историятак сильно его задела, что обида выплеснулась в сценарий, и Смулов невольно,как говорят психологи, спроецировался.

Однако, когда Настя стала смотреть следующий фильм Смулова,она поняла, что происходило. Фильм был очень похож на тот, что она посмотрелатолько что. Та же расстановка акцентов, те же персонажи – мрачный непонятыйкрасавец, на которого сразу же падает подозрение и который в конце оказываетсяжутко положительным, и веселый рубаха-парень, которого все любят, которыйактивно помогает следствию, а в результате оказывается убийцей. И снова мотивнеразделенного душевного порыва: «Скажи мне что-нибудь ласковое» – «Да иди ты…Вот разнылся, хлюпик». Настя поморщилась. Все понятно, Андрей Львовичповторялся из фильма в фильм.

В этот момент, когда она уже собиралась вынуть кассету ипоставить следующую, с фильмом «Извечный страх», ей пришла в голову неожиданнаямысль. Она перемотала пленку и снова включила воспроизведение, попав как раз натитры. Фильм был сделан в 1990 году. Любопытно! В 1990 году Смулов еще не былзнаком с Алиной Вазнис, и, следовательно, еще не было того ранившего егоразговора. А в обоих фильмах этот мотив звучит очень выразительно. Что это?Интуиция, подсказывающая талантливому человеку, что если и найдется женщина,которая его полюбит, то она будет именно такой, не тонкой и не чуткой?Гениальное предвидение? Или…

Или. Настя судорожно выхватила кассету из магнитофона ивставила в кассетоприемник следующую. Так и есть. Снова те же герои, и снова таже ситуация: «Ты по мне скучала?» – «Забот у меня больше нет, только по тебескучать». И постоянное появление все новых и новых подозреваемых, неожиданныеповороты сюжета и такая же неожиданная развязка. Да, все это уже было, все этопереходило из фильма в фильм и вызывало нарекания критиков. Но это было нетолько в фильмах. Это было где-то еще. Но где?

К двум часам ночи Настя отчетливо поняла, что все, что онатолько что увидела в пяти фильмах Андрея Смулова, снятых до знакомства с АлинойВазнис, и еще в двух картинах, снятых уже с Алиной в главной роли, – таквот, все это ей довелось пережить самой. Прямо сейчас, в течение четырехпоследних дней. Все повторялось с точностью до деталей.

Ни о каком гениальном предвидении не могло быть и речи. Всяситуация с убийством Алины и расследованием была придумана и срежиссирована тойже рукой. Тем же мастером. Андреем Львовичем Смуловым. Но зачем? Боже мой,зачем?!

Погубить актрису, когда до окончания великолепного фильмаосталось всего несколько шагов? Фильма, который наверняка принесет новый всплескславы и получит престижные премии. Погубить актрису, без которой никогда уже несможешь снять ничего настоящего? Поставить крест на себе как режиссере? Вголове не укладывается.

Должна быть причина, очень и очень веская причина. И где этупричину искать, Настя Каменская даже и не догадывалась.

Начало сентября на морском побережье было теплым исолнечным, начинался «бархатный сезон». Работа над фильмом шла к концу, картинаполучалась необыкновенно удачной, все говорили, она будет даже лучше, чем«Извечный страх», и Алина каждый день выходила на съемочную площадку вприподнятом настроении, переполненная радостным желанием работать.

В тот день снимали сцену на пляже, и площадку обступилаплотная толпа любопытствующих курортников. Андрей работал быстро, он всегдауделял много внимания репетициям, чтобы обходиться минимальным количествомдублей. Первый дубль был отснят вполне прилично.