Судя по записям, у Алины частенько случались резкие перепадынастроения, она впадала в тяжелую тоску, хандрила. Иногда ей снился какой-тонеприятный сон, и после этого она долго переживала. Вот, например, запись от 8декабря 1993 года:

«Он опять пришел ко мне во сне. То же лицо с большим родимымпятном, те же глаза, те же тонкие губы. Странно, что за столько лет он совсемне изменился. Мне кажется, что лицо его осталось таким же, каким было много летназад, когда я увидела его впервые. Как хорошо, что можно больше не бояться…»

Сон про «то же лицо» упоминался далее 2 января 1994 года, 15февраля, 7 мая, 20 сентября и в последний раз – уже 2 марта 1995 года. Совершенноочевидно, что он беспокоил Алину все реже и реже.

Иногда мелькали записи о Павле Шалиско, в основном речь шлао том, «какой Паша молодец, не забыл позвонить в гостиницу». Но фактическихобстоятельств, или, как говорят, – фактуры, в дневнике было совсем мало.Алине не нужен был дневник, чтобы рассказывать в нем о повседневных событияхсвоей жизни. Он был нужен для того, чтобы думать, анализировать, делитьсяпереживаниями. Например, целых двенадцать страниц были посвящены старомуфранцузскому фильму «Двое в городе» с Жаном Габеном и Аленом Делоном:

«Я уже второй месяц хожу больная после этого фильма. И яхочу понять, ЧТО в нем такого, что я не нахожу себе покоя. Я хочу понять, ЧТОсделал Жан Габен, КАК он это сделал? Я смотрю „Двое в городе“ каждый день иоткрываю все новые и новые оттенки его игры, все новые нюансы, жесты… А можетбыть, здесь соединилось все – и режиссура, и музыка? Но я должна понять, я неуспокоюсь, пока не пойму, почему я болею этим фильмом…»

И далее на двенадцати страницах – подробный анализ фильма,кадр за кадром. Это было очень похоже на те записи, которые Настя получила отЛеонида Сергеевича Дегтяря.

Чем больше Настя читала дневник Алины, тем большеубеждалась, что никакой ценности он для убийцы представлять не мог. Даже еслидопустить, что она чудовищно ошиблась и что Алину убил все-таки Шалиско, емунезачем было красть эту коричневую тетрадку. Ничего опасного для него в ней небыло.

Но вставал и другой вопрос. Неужели Алина Вазнис веладневник только в период между ноябрем 1993 и мартом 1995? Да нет же, она должнабыла делать это много лет, может быть, всю жизнь. Тогда где остальные тетради?Если она, Настя, правильно поняла характер актрисы, то дневники Алина скореевсего не хранила. Тетрадь заканчивалась, и Алина ее выбрасывала. Достаточнобыло записей за полтора года, чтобы Настя смогла ясно увидеть: манией величияАлина Вазнис не страдала. Стало быть, не считала, что ее дневники будутпредставлять какую-то ценность для грядущих поколений, как дневникиДостоевского или Чарльза Чаплина. Она делала записи для себя, словноразговаривала с невидимым собеседником, выдвигала аргументы, ставила вопросы иискала на них ответы. Выговаривалась – и все. Словно в ямку пошептала ипесочком присыпала. Больше дневник не был нужен. Да и страницы той тетради,которая сейчас лежала перед Настей, красноречиво свидетельствовали о том, чтоих не перечитывали по многу раз. Листы были свежие, не затрепанные, тетрадь неоткрывалась сама в определенных местах, как бывает, когда ее часто открывают наодних и тех же страницах. Ведь ни одному здравому человеку не придет в головувести магнитофонную запись своих бесед с близкими друзьями, чтобы потом снова иснова их слушать. Глупость!

Но в то же время, если привычка вести дневник сложилась замного лет, вряд ли Алина ни с того ни с сего бросила это занятие. Тогда должнабыть тетрадь с более поздними записями. Где она?

Ответ напрашивался сам собой: у Смулова. И бриллиантыАлининой матери тоже должны быть у него. И деньги, которые принес Харитонов.

Да нет же, оборвала Настя сама себя. Чушь. Подозрение палона Смулова сразу же после обнаружения трупа, убийство любовницы из ревности –самая расхожая версия, которую проверяют в первую очередь, тем более что у негобыли ключи от квартиры Алины. У него дома сразу же произвели обыск, она помнилаэто точно. Никаких бриллиантов там не нашли. И шести тысяч шестисот долларовкупюрами по пятьдесят долларов там тоже не было. Правда, это не доказательство,деньги и бриллианты могут быть спрятаны и вне дома. И последняя тетрадь сзаписями – тоже. Если не дома, то где?

И вообще, имеет ли смысл их искать? Если Смуловдействительно все это устроил, то где бы ни нашлись деньги и драгоценности, этоне позволит его ни в чем обвинить. Уж он наверняка позаботился о том, чтобы неоставить следов и «привязок». Более того, теперь Настя была уже совершенноуверена, что бриллианты и конверт с деньгами кому-то подброшены, чтобы навлечьподозрения еще на одного человека, как подброшен был Павлу Шалиско дневникАлины. Если Алину убил Смулов, то он сделал это не из корысти, в этом можно несомневаться. Успех «Безумия», если бы фильм был закончен, принес бы режиссерукуда большие деньги, чем те, которые пропали у Алины. Настя интересоваласьгонорарами Вазнис, и выходило, что с этих гонораров она никак не могла быкупить себе квартиру и машину с гаражом. Наверняка часть драгоценностей былапродана, и даже немалая их часть. Стоило ли ради этого убивать актрису, вместес которой уверенно идешь к вершинам славы, а значит, и к достатку? Чушь.

Итак, искать пропавшие ценности, конечно, можно, но толькодля того, чтобы вернуть их законным наследникам. Для раскрытия преступления этоничего не даст. Появится новый подозреваемый, уйдут силы и время на егоизобличение, и все окажется впустую. Если Алину Вазнис убил Смулов, то сделалон это не из-за денег. Но из-за чего? Из-за чего?!

* * *

Она решила поехать к Вазнисам. Конечно, завтра похороныАлины, им не до разговоров, но все-таки… Дело есть дело, в конце концов. Нужноеще и еще раз заставить их вспоминать все, что они знают о жизни Алины впоследние два года. Любую мелочь, любое слово.

Насте не повезло. Дверь ей никто не открыл, а соседкасказала, что все они уехали на кладбище, где похоронена мать Алины, договариватьсяо подзахоронении.

– Вы же понимаете, нужно памятник снять, оградку, чтобвсе аккуратненько. А то за этими пьяницами кладбищенскими не проследишь, онитакого там наворотят, – говорила соседка, выразительно округляя глаза.

Настя решила подождать. Она вышла из подъезда и нашланеподалеку симпатичный скверик, заросший кустами и деревьями. Усевшись наскамейку, она вытащила сигареты, закурила и снова углубилась в дневник Алины.Может, она была недостаточно внимательной и что-то пропустила?

Из задумчивости ее вывел знакомый голос.

– Аська? А ты что тут делаешь? Тебя Колобок тожеподвязал?

Из кустов вынырнул не кто иной, как Коля Селуянов.

– Привет, – удивилась Настя. – Куда меняКолобок должен был подвязать? Ты о чем?

– Как о чем? Об убийстве Волошина. Сегодня наоперативке о нем говорили. Это здесь, в соседнем доме. Я думал, он тебепоручил, обрадовался.