– Десять минут – перерыв, и повторим, – веселосказал Смулов, открывая бутылку фанты и наливая оранжевую пенящуюся жидкость впластиковый стаканчик.

Алина подошла к нему, села на песок, блаженно вытянула ноги.

– Ну как? Нормально получилось?

– Отлично, ты умница. В самый острый момент сожми рукув кулак, я скажу Жене, чтобы взял крупным планом, когда ты будешь разжиматьруку, а на ладони – следы от ногтей. Будет хорошо.

– Ладно, сделаю.

Через десять минут Алина снова встала в центр круга, эпизодначался. По сценарию она должна была медленно обводить взглядом людей,составлявших массовку. И вдруг она увидела ЕГО. Психа. Она не могла ошибиться,это было то же лицо с безобразным родимым пятном на щеке, те же страшные глаза,те же тонкие мокрые губы. Но этого не могло быть! Не могло! Его не было почтидва года. Он умер.

Алина на какое-то мгновение забыла, что идет съемка. Онаснова была во власти страха, который вернулся к ней спустя два года…

– Гениально! – услышала она голос Андрея.

И тут же к нему присоединились другие голоса.

– Потрясающе!

– С ума сойти!

– Алина, ты – гений!

Она с трудом стряхнула с себя оцепенение. Рано онарадовалась, болезнь, видно, зашла слишком далеко. Нельзя годами безнаказаннопринимать психотропные препараты. Ей казалось, что она выздоровела, а кошмарснова вернулся к ней, на этот раз в виде галлюцинаций. Что же с ней будет?Господи, что же будет теперь? Пожизненная психушка? Инвалидность? Жалостьокружающих? Все ее поздравляют, думая, что она гениально сыграла испуг, а чтобудет, когда все узнают, что никакая она не талантливая актриса, а обыкновеннаясумасшедшая, мучимая галлюцинациями, охваченная острым психозом?

Она постаралась взять себя в руки и ничем не выдавать своегоотчаяния. Больше всего ей хотелось, чтобы Андрей ничего не заметил. Он такдолго возился с ней, избавляя ее от страха, столько сил и времени потратил нанее, нельзя, чтобы он узнал, что все напрасно. Он этого не переживет. Такойудар для него!

Алина смогла заставить себя «сохранять лицо», покадобиралась до гостиницы вместе с Андреем и помощником режиссера ЛенойАльбиковой. Из последних сил она держалась во время обеда, но потом сослаласьна усталость и заперлась у себя в номере. Она не могла плакать. Ее трясло, какв лихорадке, руки ходили ходуном, зубы стучали. Оставалось последнее средство –таблетки, которые она продолжала возить с собой. Не то чтобы она брала ихнамеренно, просто они лежали в ее дорожной аптечке еще с тех пор, когда онапила их регулярно. Лежали вместе с аспирином, лекарствами от головной боли, отпростуды, перекисью водорода и пластырем.

Она сунула под язык три таблетки феназепама, и черездвадцать минут ее стало «отпускать». Алина прилегла на кровать, укрылась двумяодеялами, хотя на улице было двадцать пять градусов, и заставила себярасслабиться и уснуть. Вечером она даже смогла выйти на ужин и погулять соСмуловым по набережной. Его не насторожило, что она была молчаливой, это былоее обычное состояние. На следующий день с утра снова предстояла съемка, иАндрей не стал оставаться у нее на ночь. Утром она опять приняла лекарство ивышла на площадку. Ей удалось отработать так, что никто ничего не заметил, хотяодин бог знает, каких усилий ей это стоило. Хорошо, что это был уже последнийсъемочный день. Они возвращались в Москву.

В Москве она стала понемногу успокаиваться. Приступ большене повторялся, галлюцинации не возвращались, и Алина почувствовала себяувереннее. А потом был рабочий просмотр отснятого материала. Запустили пленку сэпизодом на пляже, сначала первый дубль, потом второй. И во весь экран сновавозникло это жуткое лицо с родимым пятном и страшными глазами. Алина стиснулазубы, чтобы сдержать стон. Опять! Опять это случилось!

Но она была слишком сильной и трезвомыслящей, чтобы сдатьсябез боя. Медленно оглядела зал. Да, в нем все так, как и должно быть, все сидятна тех же местах, ни у кого не выросло по две головы или по пять рук. Значит,она не больна, значит, это не галлюцинация. Псих действительно был там, напляже. И попал в кадр.

Она решила проверить сама себя, она никогда не былапаникершей и всегда билась до последнего. Она попросила механика повторитьвторой дубль. Андрей глянул удивленно, но просьбу поддержал. К нему, посчастью, присоединились и остальные сидящие в зале.

– Конечно, давайте посмотрим еще раз! Это бесподобно!Этот кадр войдет в анналы мирового кинематографа!

Снова засветился экран. На этот раз Алина стараласьконтролировать себя, не терять самообладания. И опять увидела Психа. Он лишьмелькнул в череде лиц, мелькнул на короткое мгновение, но она его узналабезошибочно. Она слишком хорошо знала это лицо, чтобы не узнать его даже черезтысячу лет.

Вернувшись домой, Алина попыталась спокойно все обдумать. Ипоздно вечером позвонила Смулову.

Он приехал к Каменской около восьми утра, Короткова еще небыло. Настя открыла ему дверь в джинсах и тонком свитере, бодрая и собранная.Но синева под глазами и запавшие щеки выдавали бессонную ночь. Стасов напрягпамять, вспоминая, сколько ей лет, кажется, хорошо за тридцать, ну да, конечно,раз она майор.

– Что за пожар? – спросил он, снимая куртку.

Настя позвонила ему в половине седьмого утра, и голос у неебыл странный. Она попросила Стасова приехать к ней как можно скорее, но ничеготолком не объяснила. Сказала только, что Коротков тоже приедет.

– Это не пожар, а скорее тихое помешательство, –скупо улыбнулась она. – Я сейчас буду вам рассказывать кое-что, а вашазадача – разгромить меня в пух и прах, наглядно объяснить мне, что я – дура ивыдумщица.

– Интересное кино! – недовольно протянулСтасов. – У меня, между прочим, ребенок болеет, я хотел с утра в магазинсбегать, купить ей молока, чтобы с медом пила, и вкусное что-нибудь, а ты менявыдернула из дома – и для чего? Для того, чтобы я слушал какие-то глупости ипотом объяснял тебе, что это действительно глупости? Ну знаешь ли, Анастасия!

Настя смутилась, глаза ее сердито сверкнули.

– Извини, пожалуйста, – сухо сказала она. –Ты мог бы сразу сказать мне об этом, когда я только позвонила. Я бы ненастаивала.

Стасов почувствовал неловкость. Она права, она же не моглазнать, что у Лили ангина. Зачем же он сейчас ее упрекает? В конце концов, дажеесли бы он купил это дурацкое молоко, Лиля все равно не стала бы его пить, онатерпеть не может молочные продукты. Ей проще полоскать горло ядовитой смесьюводы с йодом и солью, чем влить в себя хотя бы стакан молока или кефира.

Он хотел как-то смягчить свою резкость и начал подыскиватьпримиряющие слова, но в это время пришел Коротков, и вопрос сгладился самсобой. Юра явился веселый и полный сил, чмокнул Настю в щеку, скинул ботинки исразу же прошлепал в одних носках на кухню. Было видно, что он бывал здесьчасто и хорошо изучил привычки хозяйки – по утрам пить много кофе, непременносидя на кухне.