— Спасибо, — тихо произнесла Хироко, борясь сослезами и молясь о том, чтобы удержать их до ухода наставницы.

— Я рада, что тебе понравилось, — спризнательностью отозвалась наставница, не ожидавшая, что девушка так спокойновоспримет новость. Выбора у нее не было. Спенсеры и несколько других родителейпотребовали, чтобы администрация колледжа решилась на такой шаг. В сущности,они настаивали на исключении Хироко из колледжа, но в этом им отказали. Хирокобыла милой девушкой и превосходной студенткой, и если бы не инцидент скурением, у нее не было бы ни единого замечания. Администрация отказаласьисключить ее по политическим причинам. — Если тебе что-нибудь понадобится,обращайся ко мне, — сказала она Хироко и тихо прикрыла дверь. Оставшись водиночестве, Хироко села на постель и заплакала. Теперь она была не простоврагом — она стала парией.

Днем она отправилась в библиотеку, готовиться к занятиям, ноне появилась в столовой — ей не хотелось никого видеть. Она лишь мельком виделасегодня Энн — та возвращалась с уроков гольфа — да слышала, как болтает Шерон отом, как провела Рождество с Гэри Купером. Вероятно, ее рассказ был ложью отпервого до последнего слова, но кто заботился об этом? Хироко была слишкомуязвлена, чтобы слушать болтовню Шерон. Она даже не стала звонить родственниками сообщать им о комнате — это было слишком мучительно.

Она рано легла спать, ничего не съев перед сном, и наследующий день пришла на занятия бледная, в толстом свитере. Всю ночь в еекомнате стоял мороз, и к четвергу Хироко начала шмыгать носом. Но она никомуничего не сказала — за всю неделю ей ни разу не удалось поговорить.

Едва она входила в комнату, окружающие делали вид, что незамечают ее.

В пятницу вечером она собиралась домой, но к тому времениуже успела простудиться и была не в состоянии куда-нибудь ехать. Она до сих порне призналась родственникам в том, что ей отвели «отдельную комнату», —просто позвонила и сообщила, что на этот раз не приедет.

Но когда в пятницу вечером Хироко спустилась в столовуювыпить чашку чаю, медсестра случайно увидела ее и сразу поняла, что у девушкижар.

— С тобой все в порядке? — приветливо спросилаона, и Хироко попробовала улыбнуться, но глаза наполнились слезами. Неделяпрошла как кошмарный сон, состояние Хироко не улучшалось. Она сильнопростудилась, непрестанно кашляла, глаза покраснели. Сестра настояла, чтобыХироко прошла с ней в лазарет, и там, померив температуру, обнаружила, что унее и вправду жар, — Никуда ты отсюда не уйдешь, — решительно заявиласестра, — а ляжешь в постель — прямо здесь. Утром мы вызовем врача.

Хироко было так плохо, что она не стала спорить, позволивсестре уложить ее в постель, благодарная за теплую комнату и изобилие одеял.

Утром температура слегка понизилась, но сестра все равновызвала врача. Он появился днем и обнаружил, что у Хироко бронхит и грипп, носказал, что к воскресенью она может вернуться к себе в комнату. Так Хироко исделала, чувствуя себя по-прежнему неважно.

Она медленно поднималась по лестницам, с трудом неся своинемногочисленные вещи. Ей предстояло много работы, она собиралась пойти вбиблиотеку сразу же, как только переоденется. Но добравшись до комнаты, Хирокообнаружила, что дверь не открывается. Она была каким-то образом заперта, хотязамок на ней отсутствовал. Когда Хироко изо всей силы толкнула дверь плечом, ейв лицо ударила тошнотворная вонь, а откуда-то сверху вылилось полное ведрокрасной краски, забрызгав пол и стены. Хироко закричала от испуга, увидев, чтоее вещи разбросаны по комнате, а на стенах жирно написано той же краснойкраской «япошка», и пониже мелкими буквами:

«Проваливай!» и «Убирайся!» Но хуже всего была дохлая кошка,лежащая на постели. Похоже, она сдохла уже несколько недель назад, и теперькишела червями.

Хироко с воплем бросилась за дверь и вниз по лестнице,разбрызгивая краску. Запачканными оказались ее одежда, обувь, краска попала вглаза, на руки, и, касаясь стен и перил, Хироко оставляла на нихкроваво-красные отпечатки.

Она не знала, куда бежит. Несколько девушек с удивлениемпроводили ее взглядом, а другие исчезли при ее появлении.

Хироко кричала от ужаса. Она не знала, что теперь делать,все, что она помнила, — вонь кошачьего трупа, краска, льющаяся на голову,и ужас при виде того, что стало с ее единственным обиталищем.

— Хироко! — Наставница корпуса и ее помощница,потрясенные ее видом, немедленно бросились за ней.

— О Господи! — Младшая из двух женщин заплакала, иХироко последовала ее примеру. Она обняла Хироко, не замечая, что таперепачкана краской, и спросила:

— Кто это сделал?

Хироко была слишком потрясена, чтобы говорить, но в любомслучае она не имела представления о том, чьих рук это дело, и даже зная, несказала бы Женщины отвели ее в лазарет и поднялись в комнату; представшее ихглазам зрелище шокировало их. Допоздна обе сестры отмывали волосы Хироко,пытались смягчить каплями зудящие от краски глаза, а затем уложили ее впостель. Случившееся ошеломило администрацию колледжа — возможно, подобныхслучаев больше не повторилось бы, но ради самой Хироко и ее безопасноститребовалось срочно принять решение.

Этим же вечером из колледжа позвонили родственникам Хироко,и Рэйко с Таком прибыли на следующий день. Услышав новости, они перепугались,опасаясь самого худшего.

Хироко и вправду было плохо, но не так, как они думали.

Увидев комнату Хироко, ее родственники были сражены.

К тому времени кошку уже убрали, но рассказали о ней. Вкомнате намеревались перекрасить стены, но оставили их нетронутыми до приездаТанака. Администрации колледжа хотелось, чтобы они поняли, какая сложиласьситуация, и приняли обдуманное решение.

— Нам неприятно сообщать вам об этом, — сказалиим, — это позор для всех нас. Мы стыдимся случившегося.

Но из-за этого события и политической обстановки в данныймомент реакция девушек становится непредсказуемой.

Хироко нельзя гарантировать безопасность. Мы не в состоянииотвечать за нее, если такое случается прямо на территории колледжа. Ради ее жеблага она должна уехать отсюда.

Декану было очень жаль, он рассуждал правильно, но не хотелбрать на себя ответственность, если с Хироко случится что-нибудь еще. В этотраз она могла ослепнуть от краски или даже погибнуть, если бы ведро ударило еепо голове. Все это было слишком опасно, и потому родственникам предложилизабрать ее домой на время семестра, дождаться, пока паника утихнет. СупругамТанака объяснили, что попозже Хироко с радостью примут в, колледже — онаотличная студентка.

Танака сидели и слушали, убитые горем, гадая, сколькопройдет времени, прежде чем такое же случится в Стэнфорде.

— Вы уже говорили с Хироко? — печально спросилТакео. Он был согласен с решением, хотел, чтобы Хироко отправилась с нимидомой. Но он знал — девушка будет расстроена.