Чем дальше Мазур на него смотрел, слушал его, тем тревожнеестановилось на душе. Видывал он в родном отечестве и запойных, и похмельных, исловивших «белочку». Бобби на них решительно не походил. Он вообще не походилна человека, пропустившего хотя бы глоток спиртного в течение последней парыдней. Тяжелый запах алкоголя, конечно же, шибал в нос, и внешний вид былсоответствующий, но тем не менее...

«Бог ты мой! – подумал он смятенно, ругая себяпоследними словами. – Ну почему ты решил, идиот, что это игра в одни ворота?»

Бобби, держа его на прицеле, трескуче расхохотался:

– Что это у тебя с лицом, Джонни? Как будто кусанул отлимона добрую половину... Неужели соображать начал, австралийское бревно?Извини, поздновато!

Его глаза были трезвыми и холодными, палец на спусковомкрючке лежал уверенно, рука не дрожала. Мазур прекрасно понимал, что надолгоэта забава не затянется. Быть может, счет шел на секунды.

– Ты всех перехитрил, да, Бобби? – спросил он, ощущаясебя, как всегда в момент смертельной опасности, прямо-таки невесомым,собранным, превратившимся в боевую машину.

– А что, не похоже? – Бобби чуть приподнялревольвер. – Извини, Джонни. Честное слово, я вовсе не сержусь за то, чтоты трахал эту шлюху. Не ты первый... хотя, несомненно, последний. В общем,ничего личного. Ты просто оказался не в том месте и не в то время, так что невзыщи...

Эта тирада чрезвычайно напомнила Мазуру сцену из какого-тоголливудского боевика – откуда, быть может и позаимствована. В конце концов,Бобби не каждый день убивал людей, и в поисках образца для подражания вполнемог обратиться к Голливуду...

– Минутку, Бобби, – торопливо сказал Мазур, видя, чтопалец вот-вот потянет спуск. – Ты все прекрасно придумал, не спорю. Воттолько поклясться готов: ты впервые в жизни взялся убивать человека своимируками. И, конечно, напортачил, как все новички.

– Ты о чем, мать твою?

Мазур хладнокровно сказал:

– Прежде чем шлепать второго, надо проверить, кончено ли спервым... Она шевелится, Бобби. Душить надо уметь, а ты напортачил понеопытности...

– Что?

– Посмотри сам, – сказал Мазур, осторожно отступая на шагв сторону. – Она шевелится...

И он настал, этот миг – Бобби уставился мимо него вгостиную, где несчастная Бриджит лежала мертвее мертвого. Ну, а уж Мазура ненужно было учить, как использовать со всей выгодой для себя секунднуюоплошность противника...

Он ушел в сторону молниеносным отточенным пируэтом, вмигметнулся к противнику, уклонившись с линии огня, налетев с совершеннонеожиданной стороны, выстрел так и не хлопнул – двумя неуловимыми длянеопытного глаза рывками Мазур завладел револьвером, другой рукой нанес удар.

Когда Бобби согнулся, добавил еще дважды, уже зная, чтоубивать этого типа ни за что нельзя, наоборот...

Остановился посреди комнаты, быстро огляделся, как зверь.Все было в порядке, стояла тишина, Бобби, скорчившись в позе эмбриона, лежал нароскошном ковре, и в себя прийти мог не ранее чем через четверть часа. Счет,тем не менее, шел на секунды. Спрятав револьвер в карман, Мазур тоскливооглянулся – и тут же отвернулся от незнакомого мертвого лица, вытер носовымплатком дверную ручку гостиной, кинулся наружу, тем же платком обтер ручкудвери в номер. Стараясь не спешить, сохранять спокойное, равнодушное лицо,спустился по широкой лестнице, по темно-алому шикарному ковру, прижатомуникелированными прутьями.

«Недооценили, – подумал он с тоскливой злостью. –И она, и я. Ах, как мы его недооценили... А он нас обоих чуть не сделал. Идиот,дурак, скотина, насмотрелся фильмов, точно! Нужно было стрелять сразу, неразводить болтовню...»

Все так же неспешно он пересек улицу, вошел в ресторан, сходунаправился к стойке и тихонько сказал:

– Дон Мигель, мы можем поговорить где-нибудь в... надежномместе?

Усач окинул его цепким взглядом, выбрался из-за стойки ираспахнул неприметную узенькую дверцу:

– Прошу...

Мазур вошел. Совершенно неинтересная комнатка со столом,несколькими стульями и сейфом в углу, ничего что напоминало бы о двойном днехозяина или его ресторана...

– Итак? – невозмутимо спросил усач, присев на один стули жестом указав Мазуру на другой. – Такое впечатление, будто нечто все жепроизошло?

– Она мертвая, – сказал Мазур.

– Ваша подруга? – дон Мигель ничуть не изменился влице, лишь приподнял густую бровь.

– Да, – сказал Мазур. – Он ее задушил. Вы былиправы, дон Мигель... точнее, те, кто видел его на улице. Он притворялся все этовремя. Я только сейчас сообразил... Здесьон не покупал ни единой бутылки.Пил только из тех, что привез с собой. Конечно, от них адски воняло спиртным,но...

– И что же вы с ним сделали? – преспокойно осведомилсядон Мигель.

– Оглушил, – сказал Мазур. – Четверть часика ужточно проваляется. Он хотел меня пристрелить...

– Недурно, – сказал дон Мигель. – Жизненно,правдоподобно и довольно убедительно для полиции. Во всем виноваты вы, другмой, а? Это вы ее задушили, то ли желая ограбить, то ли раздосадованные ее неуступчивостью...а он, застав коварного убийцу над трупом, сгоряча вас пристукнул... Девяностодевять шансов из ста за то, что наша полиция это проглотила бы. Даже если бывозникли подозрения, улик ни малейших, правда? Сеньор Ройс – богатый человек, унего отличные адвокаты... В Штатах такое учинить было бы трудновато, а у насмогло и проскочить, да что там, проскочило бы...

– Вот именно, – сердито сказал Мазур.

– Сейчас, конечно, ситуация резко меняется... У полициибудет много недоуменных вопросов... Первое, о чем подумает толковый полицейский– почему же это столь циничный убийца, то есть вы, не прикончили и свидетеля?

– Да, верно, сказал Мазур. – Теперьему придетсяпотруднее. И все равно, человеку вроде меня чересчур рискованно полагаться нагуманность и объективность полиции... Мы с ним в разных весовых категориях. Мнене стоит дожидаться полиции...

– Боюсь, вы правы, Джонни, – вздохнул донМигель. – С одной стороны – богач-гринго, а с другой – вы... Увы, полициявезде одинакова. Гораздо проще и выигрышнее вцепиться в вас намертво, нежелисвязываться с набитым долларами туристом... Друг мой, но чего же вы от меня-тохотите?

– Я к вам пришел за советом, – сказал Мазур, изо всехсил стараясь не торопиться, не суетиться, не терять лица. – Вы столькоповидали в жизни... Быть может, посоветуете, как мне побыстрее покинутьгород... а то и поможете, как моряк моряку? Вы мне сразу показались чертовскиискушенным в жизни. Я – человек бедный, но у меня завалялась фамильнаябезделушка...

Он достал портсигар покойного капитана Агирре и небрежноположил его на край стола. Дон Мигель столь же небрежно, рассеянно даже взялмассивную цацку, окинул цепким взглядом – и, несомненно, вмиг отметилполное отсутствие тех самых дарственных надписей, монограмм и прочих особыхпримет.