А танец – это просто ритуал. Что такое ритуал?Это – умение превратить монотонное и обыденное в нечто отличное, ритмичное испособное стать каналом для Единения. И потому я настаиваю – будь другой, дажекогда моешь посуду. Пусть руки твои движутся, ни разу не повторяяпредшествующего жеста, но при этом соблюдают ритм.

Если тебе это поможет, вызови какие-нибудьзрительные образы – цветы, птиц, деревья в лесу. Постарайся думать не оботдельных предметах – вроде той свечи, на которой ты концентрировала внимание впервый раз, – а о целых совокупностях. И знаешь ли, что ты вскоре заметишь? Чтоты не выбираешь мысли.

Приведу пример. Представь себе летящую стаюптиц. Скольких ты видишь? Одиннадцать, девятнадцать, пять? У тебя есть общеепредставление, но точного числа ты не знаешь. Откуда же возникла эта мысль?Кто-то вложил ее в твою голову. Тот, кому доподлинно известно количество птиц,деревьев, камней, цветов. Тот, кто в эти доли секунды успел позаботиться о тебеи показать тебе свое могущество.

Ты – такая, в какую веришь.

Не стоит повторять, как все, кто верит в«позитивное мышление», что ты – любима, что полна сил или способностей. Не надотвердить себе это, ибо ты и так это знаешь. А если вдруг усомнилась, – думаю,что на этом этапе сомнения должны возникать довольно часто, – сделай то, что япредложила тебе. Вместо того чтобы пытаться убедить себя, что ты – лучше, чемдумаешь, просто посмейся. Посмейся над своими заботами и тревогами, над своейнеуверенностью. С юмором отнесись к приступам тоски. Поначалу будет трудно, нопостепенно привыкнешь.

А теперь повернись и ступай навстречу ко всемтем, кто думает, будто ты знаешь все. Убеди себя в их правоте – ибо все мызнаем все, просто в это надо поверить.

Верь.

Группы очень важны, сказала я тебе в Бухарестев первую нашу встречу. Они заставляют нас совершенствоваться, ибо в одиночку тыможешь всего лишь смеяться над собой, а так ты сможешь и смеяться, идействовать. Группы бросают нам вызов. Группы позволяют нам собираться по нашимсклонностям и влечению. Группы создают коллективную энергию, и легче достичьэкстаза, потому что каждый «заражает» всех остальных.

Разумеется, и они – группы, коллектив – тожеспособны уничтожить нас. Но это – составная часть бытия, «условие человеческогосуществования»: жить с другими, жить среди других. И если человек не сумел вполной мере развить в себе инстинкт выживания, значит, он не усвоил ничего изслов Матери.

Тебе повезло, девочка. Группа только чтопопросила тебя учить ее чему-то – и это превратит тебя в учителя.

Перед первой встречей с актерами Афина пришлако мне. Прочитав мою статью о Саре, она вбила себе в голову, что я понимаю еемир – а это не в полной мере соответствовало действительности. Моя единственнаяцель заключалась в том, чтобы привлечь ее внимание. Хоть я и пытался принятькак должное существование некой невидимой реальности, способной вмешиваться внашу жизнь, единственным побудительным мотивом была любовь, признать которую яне желал, что нисколько не мешало ей развиваться, исподволь, неуловимопроизводя свое опустошительное воздействие.

А я был удовлетворен моей вселенной и ничегоне собирался менять, даже если бы что-то и подталкивало меня к этому.

– Я боюсь, – сказала Афина, едва переступивпорог. – Но я должна сделать следующий шаг – делать то, о чем меня просят. Мненужно верить.

– Но ведь у тебя огромный опыт. Ты училась уцыган, у дервишей в пустыне…

– Ну, прежде всего, это не совсем то… Чтозначит «учиться»? Приумножать знания или преобразовать свою жизнь?

Я предложил сходить куда-нибудь вечером –поужинать и потанцевать. На первое она согласилась, от второго отказалась.

– И все же ответь, – настойчиво повторила она,оглядывая мою квартиру. – Значит ли это, что мы складываем все это на полки илинаоборот – отказываемся от всего ненужного, чтобы следовать своей стезейналегке?

А на полках стояли книги, которые я выискивали покупал, внимательно читал с карандашом в руке, делая отметки на многихстраницах. На полках стояли мои истинные наставники, сформировавшие меня какличность.

– Сколько у тебя здесь книг? Наверно, большетысячи. И большую их часть ты никогда больше не откроешь. Ты хранишь их, потомучто не веришь.

– Во что не верю?

– Просто не веришь. Тот, кто верит, будетчитать, как читала я, готовясь к беседе с актерами. А потом самое главное –допустить, чтобы Великая Мать говорила за тебя и раскрывалась в этих словах.Потом ты должен заполнить пробелы, которые писатели оставляют намеренно, чтобыразжечь воображение читателя. И вот, заполнив эти пустоты, ты уверуешь в своивозможности.

Как много людей хотели бы прочесть эти воткниги, но не могут купить их, потому что нет денег. А ты держишь у себя этузастоявшуюся энергию, потому что хочешь произвести впечатление на своих гостей.Или потому, что не веришь, что чему-то научился благодаря им, и думаешь, чтотебе придется вновь рыться в них, ища нужные сведения.

Она говорила со мной жестко, но – странноедело! – меня это завораживало.

– Так ты считаешь, что мне не нужнабиблиотека?

– Я считаю, что книги надо читать, а нехранить под спудом. Знаешь что? Давай раздадим большую часть людям, которыевстретятся нам на пути в ресторан. Или для тебя это чересчур смелая идея?

– Да нет, просто они не поместятся в моюмашину.

– Наймем грузовик.

– В этом случае наш ужин отложится нанеопределенное время. И потом, ты ведь пришла, чтобы побороть своюнеуверенность, а не затем, чтобы решать, что мне делать с моими книгами. Безних я будто голый.

– Ты хотел сказать – невеждой.

– Еще правильней было бы назвать меня«некультурным».

– Значит, твоя культура – не в сердце, а накнижных полках.

Ну, хватит, подумал я. Позвонил в ресторан,заказал столик, сообщил, что мы придем через четверть часа. Афина явно хотелаотсрочить то, за чем она явилась сюда, – глубочайшая неуверенность в себезаставляла ее нападать на меня вместо того, чтобы всматриваться в глубинусобственной души. Ей нужен был мужчина рядом, и – как знать? – используяизвечные женские уловки, она проверяла, как далеко я смогу зайти и готов лисделать ради нее что-нибудь.