— Боже мой, что с ним случилось?

— Видимо, моя пуля попала в барабан его револьвера в ту жесекунду, когда он нажал на курок, — стрелок произнес это сухо, как профессор,читающий лекцию по баллистике в полицейской академии. — В результате произошелвзрыв, оторвавший заднюю часть его револьвера. И, скорее всего, взорвалось ещедва-три патрона.

— Пристрели его, — сказал Эдди. Теперь его трясло ещесильнее и не только из-за ночной прохлады, холодного ветра с моря и отсутствиявсякой одежды. — Убей его. Ему же больно. Пожалей его, ради Бога…

— Поздно, — холодное безразличие стрелка пробрало Эдди домозга костей.

Он отвернулся, но слишком поздно: он все же успел заметить,как чудовища обступили Андолини и принялись откусывать по кусочку от еготуфель… разумеется, вместе с ногами. Вскрикнув и судорожно взмахнув руками,Андолини упал лицом вниз. Омароподобные чудища жадно набросились на него и всезадавали свои беспокойные вопросы, заживо пожирая его:Дад-а-чак? Дид-а-чик?Дуд-а-чум? Дод-а-чок?

— Господи, — простонал Эдди. — И что теперь?

— Теперь ты возьмешь ровно столько (бес-порошка, сказалстрелок; кокаина, услышал Эдди)

сколько ты обещал этому Балазару. Не больше и не меньше. Имы вернемся. — Роланд спокойно поглядел на Эдди. — Только на этот раз я пойду стобой сам.

— Боже правый, — воскликнул Эдди. — А ты так можешь? — И тутже ответил на свой вопрос: — Ну конечно, ты можешь. Только зачем?

— Потому что один ты не справишься, — сказал Роланд. —Пойдем.

Эдди оглянулся на копошащуюся груду чудовищ. Ему не нравилсяДжек Андолини, но он все равно почувствовал, как желудок его выворачиваетсянаизнанку.

— Пойдем, — теряя терпение, повторил Роланд. — У нас маловремени, и потом, мне очень не нравится то, что я сейчас должен сделать. Яникогда раньше такого не делал. И даже не думал, что мне придется. — Его губыскривились в горькой усмешке. — Но я уже потихонечку привыкаю к таким вещам.

Эдди медленно приблизился к нему, — к этой тощей фигуре, —ноги его были точно резиновые. Его кожа отсвечивала белизной во тьме чужогомира. Кто ты, Роланд? — подумал он. Что ты такое? Этот жар, от тебя исходящий —только ли лихорадка? Или еще и безумие? Наверное, и то, и другое.

Боженька миленький, ему нужно ширнуться. Он это заслужил.

— Никогда раньше чего не делал? — спросил он. — Ты о чем,вообще, говоришь?

— Возьми, — стрелок указал на древний револьвер в кобуресправа на поясе. Указал не пальцем: у него не было пальца, чтоб им указывать, —только обмотанный тряпкой обрубок. — Теперь он мне вряд ли уже пригодится. Нисейчас, ни, наверное, вообще.

— Я… — Эдди тяжело сглотнул. — Я не хочу даже к немуприкасаться.

— Мне тоже не хочется, чтобы ты к нему прикасался, — теперьв голосе Роланда сквозила какая-то странная мягкость, — но, боюсь, выбора у наснет. Похоже, будет перестрелка.

— Да?

— Да, — стрелок невозмутимо взглянул на Эдди. — И, по-моему,большая.

18

С каждой секундою Балазар переживал все сильнее. Слишкомдолго. Слишком надолго они там засели, и как-то у них слишком тихо. Он слышал,как где-то далеко, может быть, за квартал отсюда, двое кричали друг на друга, апотом раздался какой-то грохот, похожий на выстрелы… но когда ты занимаешьсятаким делом, каким занимается Балазар, ты не слишком-то переживаешь о каких-тотам выстрелах.

Крик. Это был крик?

Не важно. Мало ли что там творится — за квартал отсюда… тебяэто никак не заденет. Ты превращаешься в мнительную старушенцию.

И все равно: по всем признакам — дело плохо. Просто погано.

— Джек? — выкрикнул он в сторону закрытой двери.

Никакого ответа.

Балазар открыл левый верхний ящик стола и достал пистолет.Это был не маленький кольт «Кобра», удобный для ношения в потайной кобуре, аздоровенный магнум-357.

— Чими! — позвал он. — Ты мне нужен!

Он резко задвинул ящик. С тихим шелестом карточная башнярухнула. Балазар даже и не заметил этого.

Чими Дретто — все его двести пятьдесят фунтов весу — возникв дверном проеме, заполнив его целиком. Он увидел, что Папа Босс достал изстола пистолет, и немедленно вытащил свой из-под клетчатого пиджака такихкричащих цветов, что стороннему наблюдателю вполне можно было бы заработатьсебе ожог сетчатки, если бы он имел неосторожность смотреть на него слишкомдолго.

— Мне нужны Клаудио и Трикс, — распорядился Балазар. —Быстро давай их сюда. Наш малыш, кажется, что-то удумал.

— У нас там проблема, — сообщил Чими.

Взгляд Балазара метнулся от двери в туалет к Чими.

— У меня здесь своих полно, — сказал он. — Ну и что там увас еще?

Чими облизал губы. Он не любил сообщать Папе Боссу плохиеновости, даже при обстоятельствах более благоприятных… а уж когда Папа Босссмотрел на него с таким видом…

— Ну, — протянул он и опять облизал губы. — Видите ли…

— А быстрее нельзя, мать твою? — заорал Балазар.

19

Рукоятка из сандалового дерева была такой гладкой, что Эдди,впервые взяв револьвер, едва не выронил его себе на ногу. Он был таким большим,что казался вообще допотопным; таким тяжелым, что Эдди решил держать его двумяруками. Отдача, подумал он, вобьет меня в ближайшую стену, если эта штукавообще выстрелит. И все-таки что-то в нем тянулось к этому револьверу, что-то внем отвечало ясному предназначению оружия, сознавало его кровавую историю ихотело ее продолжить.

Его держали в руках только самые лучшие, подумалось Эдди. Покрайней мере, до сих пор.

— Ты готов? — спросил Роланд.

— Нет, но все равно давай.

Левой рукою он сжал левое запястье Роланда. Тот приобнял егоза плечи горячей правой.

Вместе они шагнули через порог, из ветреной тьмы на пляже вумирающем мире Роланда — в прохладное свечение туалета в офисе Балазара в«Падающей башне».

Эдди моргнул, привыкая к свету, и услышал в соседней комнатеголос Чими Дретто:

— У нас там проблемы.

Не у вас одних, подумал Эдди, и тут его взгляд наткнулся нааптечку. Дверца была открыта. Он вспомнил, как Балазар приказал Джеку обыскатьтуалет, а Джек спросил, есть ли там место, о котором он не знает. Прежде чемответить, Балазар помедлил, а потом сказал: На задней стенке аптечки естьнебольшая панель. Я там держу кое-какие личные вещи.