Стрелок подхватил автоматический пистолет, из тех, которыевыронил Клаудио Андолини.

— Вы чего, парни, ждете? — проорал Балазар. — Господи!Разберитесь с ними!

Большой Джордж Бионди и еще один парень из кладовойвломились в дверь. Парень кричал что-то на итальянском.

Роланд ползком добрался до края стола. Эдди поднялся,нацелившись на дверь. Он знает, что Балазар затаился и ждет только удобногослучая, чтобы пальнуть, но он уверен, что мне уже нечем стрелять, подумалРоланд. Вот и еще один готов умереть за тебя, Роланд. За какие грехи тебе данаэта способность возбуждать в людях такую преданность?

Балазар поднялся, не замечая стрелка, который подобрался кнему с фланга. Балазар был сейчас занят только одним: покончить, наконец, сэтим чертовым наркоманишкой, из-за которого он поимел столько бед на своюголову.

— Нет, — проговорил стрелок.

Балазар обернулся, ему в лицо как будто впечаталосьизумление.

— Пошел ты… — начал было Балазар, разворачивая свой Магнум.Стрелок четыре раза пальнул в него из автоматического пистолета Клайдио.Дешевенькая штуковина. Ничем не лучше игрушки. Прикоснувшись к нему, стрелокпочувствовал себя так, как будто он выпачкал руки, но все же этот аленькийревольверчик сгодился на то, чтобы прикончить жалкого человечишку с его жалкиморужием.

Энрико Балазар умер с выражением крайнего изумления на том,что осталось еще от его лица.

— Пока, Джордж! — сказал Эдди и нажал на курок. К егонесказанному удовольствию снова раздался грохот. В этой малышке нет ни одногопорченного, в каком-то бешенном исступлении подумал Эдди. Мне, как видно,досталась хорошая девочка. Джордж успел еще выстрелить, а потом пуля Эддиотшвырнула его назад, валя с ног, как кеглю. Джордж промахнулся. Эдди вдругохватило иррациональное, но отметающее все сомнения чувство: что револьверРоланда наделен некоей колдовскою силой охранительного талисмана. Пока ондержит его в руках, с ним ничего не случится.

А потом была тишина — Эдди слышал лишь стоны несчастного,которого придавил Большой Джордж (когда Джордж свалился на Руди Векчино, такзвали этого бедолагу, он сломал ему три ребра) и звон у себя в ушах. Намгновение он испугался, что уже никогда не будет слышать нормально. Посравнению с грохотом перестрелки, которая, кажется, завершилась, самыйоглушительный рок-концерт звучал не громче радио, играющего где-то за дваквартала.

Офис Балазара представлял собою картину полного опустошения.На комнату он походил теперь меньше всего. Его прежнее назначение даже и неугадывалось. Эдди огляделся, широко распахнув глаза, как это бывает, когдаочень юный парнишка видит что-то подобное впервые в жизни, но Роланд знал этукартину, и картина всегда была одинаковой. Громадное ли это поле битвы, гдетысячи полегли под огнем канонады, от винтовок, мечей, алебард или маленькаякомнатушка, где пять-шесть человек перестреляли друг друга — в конце всесводилось к одному: еще один мертвый дом, еще один склеп, воняющий порохом исырым мясом.

Стена между офисом и туалетом исчезла за исключениемнескольких стоек. Все было усыпано битым стеклом. Потолочные панели,развороченные помпезной, но бесполезной стрельбой Трикса Постино, свисалитеперь, как ошметки содранной кожи.

Эдди сухо откашлялся. Теперь он различал и другие звуки: гулвозбужденного разговора, крики из бара и на улице, вдалеке — вой сирен.

— Сколько? — спросил стрелок Эдди. — Мы их всех уложили?

— Да, я думаю…

— Я тебе кое-что принес, Эдди, — выкрикнул из коридора КевинБлейк. — Мне показалось, тебе оно пригодится в качестве сувенира на память.Видишь? — То, чего Балазару не удалось сотворить с младшим Дином, Кевин сделалсо старшим. Он швырнул в дверь отрезанную голову Генри Дина.

Эдди увидел, что это, и закричал. Он рванулся к двери,босыми ногами — по осколкам стекла и щепкам, не обращая на них внимания,стреляя на бегу и крича, расстреливая последние пять патронов из огромногоревольвера.

— Нет, Эдди! — крикнул стрелок, но Эдди его не слышал. Онвообще ничего не слышал.

Шестой патрон дал осечку, но к теперь Эдди вообще ничего ужене понимал, кроме того, что его брат Генри мертв, Генри, они отрезали емуголову, какой-то вонючий сукин сын отрезал голову Генри, и сукин сын за этозаплатит, о да, в этом можете не сомневаться.

Он бежал к двери, опять и опять нажимая на курок, не замечаятого, что револьвер давно уже не стреляет, что его ноги красны от крови, и чтоКевин Блейк вышел, низко пригнувшись, ему навстречу, что в руках у него Лама38-го калибра, автоматический пистолет. Рыжие волосы Кевина вились колечками испиральками. Он улыбался.

24

Сейчас он очень огорчится, — подумал стрелок, зная, чтоположиться ему можно только на удачу, чтобы попасть в цель из этого игрушечногопистолетика, не вызывающего никакого доверия, даже если он точно прицелится.

Когда он увидел, что солдат Балазара старается выманитьЭдди, Роланд поднялся на колени и подпер левую руку кулаком правой, упрямо необращая внимания на невыносимую боль. Другого шанса не будет. Боль не имеетзначения.

Когда человек с рыжими волосами показался, расплывшись вулыбке, в дверном проеме, разума Роланда как будто не стало, как это бываловсегда: глаз его видел, рука стреляла, — и вот уже рыжеволосый распластался утой стены коридора с открытыми глазами и маленькой синенькой дыркой во лбу. Эддистоял над ним, крича и рыдая, и снова и снова палил из пустого револьвера срукояткой из сандалового дерева, как будто этот рыжеволосый для него ещенедостаточно мертв.

Стрелок ожидал смертоносной очереди, что разрежет Эддипополам, и когда ее не последовало, он проникся уверенностью, что теперь всезакончилось по-настоящему. Если и были другие солдаты, они давно сделали ноги.

Он поднялся на ноги, пошатнулся, едва не упал, и медленнопошел туда, где стоял Эдди Дин.

— Остановись, — сказал он.

Эдди не слышал его — он продолжал палить в мертвого человекаиз пустого револьвера.

— Остановись, Эдди. Он мертв. Они все мертвы. У тебя ноги вкрови.

Эдди не слышал его — он продолжал щелкать курком. Теперьвозбужденные голоса стали ближе. Вой сирен — тоже.

Стрелок схватил револьвер и потянул его к себе. Эддиповернулся к нему, и прежде, чем Роланд успел понять, что сейчас произойдет,Эдди ударил его в висок его же собственным револьвером. Роланд почувствовал нависке теплую струйку крови и упал, привалившись к стене. Стрелок попыталсяподняться — им пора выбираться отсюда и побыстрее, — но почувствовал, чтосползает по стене вниз, несмотря на все усилия, а потом мир ненадолго исчез вколышущейся серой пелене.