25

Он был в отключке не более двух минут, а потом все же сумелсобраться и подняться на ноги. Эдди куда-то делся: его больше не было вкоридоре. Револьвер Роланда лежал на груди рыжеволосого мертвеца. Стрелокнагнулся, борясь с приступом головокружения, поднял револьвер и неуклюжеопустил его левой рукой в правую кобуру.

Как бы вернуть мои чертовы пальцы, устало подумал он ивздохнул.

Он попытался вернуться в развороченный офис — добрался тудакое-как, спотыкаясь на каждом шагу. Он нагнулся и собрал одежду Эдди: столько,сколько сумел унести на сгибе левого локтя. Вой сирен приближался. Роландрешил, что это, наверное, едут солдаты милиционной армии, комендантский отряд,что-нибудь в этом роде… но не исключена и возможность, что это — люди Балазара.

— Эдди, — прохрипел он.

В горле жгло и болело. Болело даже сильнее, чем это вздутиена виске, куда Эдди ударил его револьвером.

Эдди не замечал ничего. Он сидел на полу, прижимая в животуголову брата. Его трясло. Он рыдал. Стрелок оглянулся, ища глазами дверь наберег, и когда не увидел ее, испытал какое-то неприятное чувство, похожее напанический ужас. А потом вспомнил. Когда они оба по эту сторону, единственныйспособ сотворить дверь — войти с Эдди в физический контакт.

Он потянулся к нему, но Эдди отпрянул, не прекращаявсхлипывать.

— Не прикасайся ко мне, — сказал он.

— Эдди, все кончено. Они все мертвы, и твой брат тоже мертв.

— Не трогай моего брата! — как-то по-детски выкрикнул Эдди,и его снова пробила дрожь. От прижал к груди отрезанную голову брата иуставился на стрелка глазами, полными слез.

— Он всегда обо мне заботился, понимаешь, — Эддизахлебывался от рыданий, так что стрелок с трудом его понимал. — Всегда. Почемуя не сумел позаботиться о нем, всего один раз, после всего, что он для менясделал?

Да уж, он позаботился о тебе,— хмуро подумал Роланд.-Посмотри на себя: сидишь тут и дрожишь, как будто ты скушал яблоко сдерева-лихорадки. Замечательно он о тебе позаботился.

— Нам надо идти.

— Идти? — впервые за все это время на лице Эдди отразилосьхоть какое-то понимание, которое тут же сменилось тревогой. — Я никуда непойду. И особенно — в это жуткое место, где эти здоровые крабы, или что тамтакое, сожрали Джека.

Кто-то ломился в дверь, требуя, чтобы немедленно открывали.

— Хочешь остаться здесь и объяснять, откуда здесь все эти трупы?— спросил стрелок.

— Мне все равно. Без Генри все потеряло смысл. Все.

— Тебе, может быть, и все равно, — сказал Роланд, — но сюдавпутаны и другие, Узник.

— Не называй меня так! — заорал Эдди.

— Я перестану тебя так называть, когда ты докажешь, чтоможешь выйти из этой темницы, в которой ты заперт!— прокричал в ответ Роланд.Ему было больно кричать, но он все равно орал.— Выброси этот кусок гнилого мясаи прекрати ныть!

Эдди поглядел на него. Щеки мокрые. В глазах — страх.

— ДАЮ ВАМ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! — раздался снаружи усиленныйголос. Эдди подумал еще, что он как-то жутко похож на голос ведущегокакого-нибудь игрового шоу. — ПРИБЫЛА ГРУППА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ — ПОВТОРЯЮ:ПРИБЫЛА ГРУППА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ!

— Что меня ждет там, за дверью? — Спокойно спросил ЭддиРоланда. — Давай, скажи мне. Если ты скажешь, я, может быть, и пойду с тобой.Только не лги, я узнаю, если ты мне солжешь.

— Возможно, смерть, — отозвался стрелок. — Но прежде, чемэто случится, скучать тебе не придется. Я хочу, чтобы ты пошел вместе со мнойна поиск. Конечно, все это может закончиться смертью… мы умрем все вчетвером встранном месте… — Глаза Роланда зажглись. — Но если мы победим, Эдди, тыувидишь такое, что ты и в мечтах себе не представлял.

— И что же?

— Темную Башню.

— А где эта башня?

— Далеко-далеко от берега, где ты меня нашел. Я даже незнаю, как далеко.

— Что это?

— Я тоже не знаю… разве что, может быть, что-то вроде…болта. Центральная ось, которою держится все бытие. Все бытие, все время и весьразмер.

— Ты сказал: четверо. Кто остальные двое?

— Я их не знаю. Их еще нужно извлечь.

— Как ты извлек меня. Вернее — извлечь собираешься.

— Да.

Снаружи раздался какой-то взрыв, как будто грохнула мортира.Стекло на фасаде «Падающей башни» разлетелось в куски. В баре уже заклубилисьструйки слезоточивого газа.

— Ну? — спросил Роланд. Он мог бы схватить Эдди, силойвернуть двери существование и протащить его на ту сторону. Но он видел, какради него Эдди рисковал жизнью, видел, как этот человек, подавляемый злымдухом, вел себя с достоинством прирожденного стрелка, несмотря на пристрастие кзелью и на тот факт, что он был вынужден драться в чем мать родила, и поэтомуон хотел, чтобы Эдди сам принял решение.

— Поиски, приключения, Башни, миры, которые нужно завоевать,— Эдди улыбнулся бледной улыбкой. Ни он, ни Роланд даже не обернулись, когдапервые струи слезоточивого газа ворвались в помещение сквозь выбитые окна, сшипением расползаясь по полу. Первые едкие щупальца газа уже просачивались вкабинет Балазара. — Звучит даже лучше, чем «Марсианские истории» ЭдгараБерроуза, которые Генри читал мне в детстве. Ты только забыл одну вещь.

— Какую?

— Прекрасных дев с голыми сиськами.

Стрелок улыбнулся:

— На пути к Темной Башне возможно все.

Эдди снова пробила дрожь. Эдди поднес голову Генри к губам,поцеловал холодную, пепельно-серую щеку и осторожно отложил эту жуткую реликвиюв сторону. Потом он поднялся.

— О'кей. У меня все равно нету планов на этот вечер.

— На, возьми, — Роланд протянул Эдди его одежду. — И оденьхотя бы ботинки. Ты порезал все ноги.

Снаружи, на улице, двое копов в плексигласовых защитныхпластинах для лица, бронежилетах и кельварах разнесли в щепки переднюю дверь«Падающей башни». В туалетной комнате Эдди (одетый только в трусы и в кроссовки«Адидас») передал Роланду упаковки кефлекса, и Роланд сложил их в карманыджинсов Эдди. Когда Роланд закончил, он правой рукою приобнял Эдди за плечо, аЭдди сжал левую руку Роланда. Дверь появилась опять — прямоугольником темноты.Эдди почувствовал, как ветер иного мира треплет его слипшиеся от пота волосы.Он услышал плеск волн, набегающих на каменистый берег. Почувствовал запах соли.И несмотря ни на что, несмотря на всю боль и горечь, ему вдруг захотелосьувидеть эту Башню, о которой ему говорил Роланд. Очень-очень. А теперь, когдаГенри мертв, что держит его в этом мире? Родители их давно умерли, постояннойдевушки у него не было вот уже три года, с тех пор, как он пристрастился кнаркотикам — только шлюхи, ширяльщицы и нюхачки. Ни одной стоящей. Всех к этойматери.