Парень поднялся и снова сел на подоконник. Теперь у него небыло никаких сомнений, что человек, пришедший к охраняемому объекту, опасностине представляет. Это человек с фотографии, обозначенной кличкой Крот.

Лена открыла дверь. У нее были заплаканные глаза. Кротовкак-то неловко и официально пожал ей руку.

– Спасибо, Сергей Сергеевич, что приехали. Простите меня, я,наверное, вас от семьи оторвала?

– Семьи у меня нет, и вы меня ни от чего не оторвали. Высовершенно правильно сделали, что позвонили.

– Может, вы есть хотите? – неожиданно спросила Лена.

– Спасибо, Елена Николаевна, есть я не хочу, а, вот чайкупопью с удовольствием.

Они прошли на кухню. Он подождал, пока она налила воду вчайник, поставила его на огонь и села, и только тогда спросил:

– Когда вы в последний раз видели свою тетю?

– Вчера вечером я вернулась поздно. У тети Зои в комнатебыло темно, я не сомневалась, что она спит. Теперь я знаю, ее уже не было. Впоследний раз я видела ее вчера утром.

– Почему вы думаете, что вечером ее уже не было?

Лена объяснила и даже показала Кротову тетины сапоги ипальто.

– Расскажите мне подробно, что вы делали вчера утром, –попросил он.

Лена помнила все поминутно и, рассказывая, постараласьничего не упустить.

– Как вел себя пес, когда вы вошли в квартиру?

– Да, это единственное, о чем я забыла рассказать! –спохватилась Лена. Пиня вел себя очень странно: скулил, выл, бегал по квартире,будто в панике. Потом я поехала на работу, а поздно вечером, когда вернулась,он был уже спокойный, но какой-то вялый…

– Елена Николаевна, почему вы вчера вернулись так поздно? –спросил Кротов и тут же почувствовал, что краснеет.

«Ты совсем сбрендил, – подумал он, – тебе надо деломзаниматься, а ты ее уже ревнуешь, боишься, что она сейчас скажет: я провелавечер с близким человеком…»

Лена молча выложила перед Кротовым три кассеты и сложенныйвчетверо листок бумаги. Он развернул листок, и брови его поползли вверх.

– Это привет из Лесногорска, – спокойно объяснила Лена. –Картинку я нашла у себя дома, на письменном столе. Еще в четверг, убегая издома, я положила под половички, наружный и внутренний, по ампуле с йодом. Обеампулы были расколоты. Пятна подсохли, но запах остался.

Кротов отметил про себя, что к Лене домой надо будетобязательно послать оперативную группу. Прежде чем слушать кассеты, он спросил:

– Сколько лет вашей тете?

– Шестьдесят восемь.

– Можете описать ее?

– Я могу фотографии показать, – пожала плечами Лена, –правда, самые поздние – десятилетней давности.

– Фотографий пока не надо, просто расскажите, какая она –маленькая, высокая?

– Высокая, метр семьдесят пять. Довольно полная, волосысовершенно седые, короткие, глаза светло-карие, чуть зеленоватые… «Нет уже ниглаз, ни волос», – печально подумал Кротов и сказал:

– Елена Николаевна, машина «скорой помощи» с номерным знаком7440 МЮ вчера днем врезалась в бензовоз на Дмитровском шоссе. Все, кто был в«скорой», погибли. Но, кроме троих мужчин, там была женщинашестидесяти-шестидесяти пяти лет, рост около ста семидесяти сантиметров,крупного телосложения. Она умерла примерно за час до катастрофы, от инфаркта.

– Я должна буду, наверное, опознать тетю Зою? – тихоспросила Лена.

Кротов испугался – она страшно побледнела, даже губы сталибелыми. Но голос остался спокойным.

– Нет. Вы не сможете ее опознать. Взрыв был мощный, пламявспыхнуло сразу… Судебные медики установят личность по фотографиям, правда, наэто уйдет время. – Он осторожно погладил ее пальцы. – Елена Николаевна, этоможет быть случайным совпадением. Пока ничего не ясно…

Он чувствовал, как ей сейчас плохо, и подумал:

«Лучше бы заплакала, стало бы легче».

Но она не заплакала, а ровным голосом произнесла:

– Нет, Сергей Сергеевич, все уже ясно. Они приехали сюда впятницу утром, вошли в квартиру. Тетя ждала грузчиков, хотела продать буфет,поэтому сначала их появлению не удивилась. Но они стали спрашивать, где я, онаим не сказала. Они попытались ее заставить. От ужаса у нее случился инфаркт –много ли надо человеку в ее возрасте? Они испугались и увезли ее… тело. Накаком шоссе, вы сказали, произошла катастрофа?

– На Дмитровском.

– Ну вот. Они ехали на Долгопрудненское кладбище. Вы жезнаете, как бандиты прячут убитых.

На Лену было тяжело смотреть. Кротов жалел, что рассказал ейо катастрофе. Но, если она права – а она скорее всего права, так и было насамом деле, – ей все равно придется узнать о гибели тети.

– Елена Николаевна, есть у вас еще кто-нибудь из родных,кроме тети? спросил он, взяв в ладони обе ее руки. Пальцы были ледяными и никакне согревались.

– Никого. Мама сорвалась со скалы на Эльбрусе, когда мнебыло два года. Папа умер от рака три года назад. Кроме тети Зои, у меня никогонет.

Кротов зажег огонь под остывающим чайником и вставил вмаленький Ленин диктофон первую кассету.

– Елена Николаевна, может, вы попробуете немного поспать? –мягко спросил он, прежде чем пустить пленку.

Лена отрицательно замотала головой.

– Нет, Сергей Сергеевич, я лучше с вами посижу.

Пока слушали разговор с Валей Щербаковой, закипел чайник.Кротов молча встал, взял две чашки из буфета, налил чаю Лене и себе.

– Может, вы покурить хотите? Я могу приоткрыть окно, –шепотом, стараясь не заглушить голоса на пленке, сказала Лена.

Курить действительно хотелось. В кармане пиджака лежаланепочатая пачка «Честерфильда». Кротов подошел к приоткрытому окну и судовольствием затянулся.

Разговор с Валей кончился. Лена сама сменила кассету.Зазвучал голос доктора Курочкина. Сначала Кротов слушал спокойно, но черезнесколько минут резко нажал на «стоп».

– Откуда у Гоши Галицына пистолет? – с тревогой спросил он.

– Газовый, – слабо улыбнулась Лена – и не заряжен.

Немного успокоившись. Кротов стал слушать дальше.

«Завтра утром надо ехать к Курочкину, – думал он. – Этупленку никому показывать, конечно, нельзя. Но и терять эти показания нельзя, нив коем случае. Надо добиться, чтобы доктор повторил хотя бы часть сказанногоеще раз, составить протокол и сделать все как следует».