— Что бы вы могли сказать о характере и темпераменте миссисЛайднер?

Мисс Джонсон призадумалась, потом медленно заговорила:

— Разумеется, она была очень темпераментна. Постоянныевзлеты и падения. Сегодня она с вами мила, а завтра — едва разговаривает.Думаю, у нее было доброе сердце. Она всегда заботилась об окружающих. Но ее,конечно, баловали, всю жизнь баловали. Доктор Лайднер выполнял все ее капризы,и она считала это совершенно естественным. Вряд ли она умела ценить своегомужа, этого замечательного, этого поистине великого человека. Признаюсь, меняэто порой раздражало. И конечно же, она была нервической, крайне возбудимойособой. Чего только не напридумывает! До чего себя доводила, не приведи Бог! Явозблагодарила небо, когда доктор Лайднер пригласил мисс Ледерен. Ему одномубыло просто не справиться — и работа, и жена с ее вечными страхами.

— Что вы думаете об анонимных письмах, которые она получала?

Тут уж я не могла устоять. Я наклонилась в кресле так, чтомне стала видна в профиль мисс Джонсон, которая сидела повернувшись к Пуаро.

Она казалась совершенно спокойной и собранной.

— Думаю, кто-нибудь в Америке затаил злобу против нее итаким способом пытался то ли отомстить ей, то ли досадить.

— Pas plus serieux que ca?[29]

— По-моему, нет. Она была наделена редкой красотой, вызнаете, и весьма вероятно, что у нее были завистницы. Думаю, письма могласочинять какая-нибудь уязвленная соперница. А миссис Лайднер с ее мнительностьюпринимала их слишком всерьез.

— Да, безусловно, — сказал Пуаро. — Но ведь последнее письмопришло не по почте.

— Ну, полагаю, это устроить нетрудно, если постараться.Женщины, мосье Пуаро, готовы пойти на что угодно, если ими движет злоба.

Да уж, действительно, подумала я.

— Возможно, вы и правы, мадемуазель. Стало быть, выговорите, что миссис Лайднер была необыкновенно хороша. Кстати, вы знакомы смисс Райли, дочерью доктора?

— С Шейлой Райли? Да, конечно.

— Ходят слухи (естественно, доктора об этом спрашивать нехочется), — заговорил Пуаро доверительным заговорщическим тоном, — ходят слухи,что между нею и одним молодым человеком из экспедиции возникли tendresse[30].Это правда?

Мисс Джонсон оживилась.

— О, и юный Коулмен, и Дэвид Эммет, оба готовы угодничатьперед ней. Кажется даже, соперничают между собой, кому сопровождать ее в клубна вечеринки. Оба юноши часто ездят туда по субботам. Право, не знаю, что там сее стороны… Она ведь здесь единственная молоденькая девушка, понимаете, и,естественно, претендует на роль первой красавицы. Доблестные летчики, кстати,тоже у ее ног.

— Стало быть, ничего особенного тут нет?

— Ну.., не знаю. — Мисс Джонсон задумалась. — Правда, оначастенько заглядывает к нам. На раскоп, да и вообще. Однажды миссис Лайднерподдразнила этим Дэвида Эммета. Девчонка просто проходу ему не дает, сказалаона, причем, по-моему, довольно язвительно. Думаю, ему это не понравилось. Да,Шейла часто к нам наведывается. Я видела, как она ехала на раскоп в тот ужасныйдень. — Мисс Джонсон кивнула в сторону открытого окна. — Но ни Дэвид Эммет, ниКоулмен в тот день не дежурили на раскопе. Там был Ричард Кэри. Да, весьмавероятно, что она увлечена одним из них. Но она вполне современная девица,начисто лишенная всякой сентиментальности. Не знаю, стоит ли воспринимать всеэто всерьез. И который из них? Билл — милый молодой человек, и совсем он не такглуп, как хочет казаться. Дэвид Эммет тоже славный.., очень славный. Такаяглубокая, цельная натура.

Она насмешливо посмотрела на Пуаро.

— А что, мосье Пуаро, это тоже имеет отношение к убийству?

Мосье Пуаро воздел руки, как это принято у французов.

— Вы вгоняете меня в краску, мадемуазель, — сказал он. — Вваших глазах я отъявленный сплетник. Но что поделаешь, грешен — люблю поболтатьоб амурных делах молодежи.

— Да, — чуть заметно вздохнула мисс Джонсон. — Хорошо, когданичто не препятствует настоящей любви.

Пуаро в свою очередь сочувственно вздохнул. Интересно,мечтала ли мисс Джонсон о любви, когда была молоденькой девушкой. А мосьеПуаро? Есть ли у него жена или любовница, ведь, говорят, у иностранцев это впорядке вещей. Правда, я с трудом могла себе представить мосье Пуаро в такомкачестве — уж очень он смешон.

— Шейла Райли — девица с характером, — сказала мисс Джонсон.— Она молода, она неотесанна, но ей можно верить.

— Полагаюсь на ваши слова, мадемуазель. Кто-нибудь из членовэкспедиции есть сейчас здесь? — спросил Пуаро, вставая.

— Мари Меркадо где-то здесь. Мужчины все сегодня нараскопках. Видно, им невмоготу сидеть дома. Я их не осуждаю. Если вы хотитепойти на раскопки…

Она вышла на веранду и с улыбкой обратилась ко мне:

— Надеюсь, мисс Ледерен не откажется проводить вас?

— О, конечно, мисс Джонсон, — сказала я.

— Вы ведь вернетесь позавтракать с нами, мосье Пуаро?

— С большим удовольствием, мадемуазель. Мисс Джонсон ушла вгостиную, где она работала с каталогами.

— Миссис Меркадо на крыше, — сказала я. — Не хотите ливначале поговорить с ней?

— Именно это я и собираюсь сделать. Давайте поднимемсянаверх.

Когда мы шли по лестнице, я сказала:

— Я сделала, как вы просили, мосье Пуаро. Вы что, ничего неслышали?

— Ни звука.

— Во всяком случае, это снимет тяжесть с души мисс Джонсон,— сказала я. — Ведь она все время мучится, что не попыталась помочь миссисЛайднер.

Миссис Меркадо сидела на парапете, опустив голову. Она такглубоко ушла в свои мысли, что не слышала, как мы подошли. Пуаро остановилсярядом и пожелал ей доброго утра.

Она вздрогнула и подняла голову.

Она выглядит совсем больной, подумала я. Маленькое личикоосунулось и сморщилось, под глазами легли черные круги.

— Encore mа[31], — сказал Пуаро. — Цель моего визита сегодня— совсем особая.

И он начал такой же разговор, как и с мисс Джонсон, объясниввначале, что ему необходимо воссоздать правдивый портрет миссис Лайднер.