Миссис Меркадо, однако, была далеко не столь искренней, какмисс Джонсон. Она разразилась потоком похвал по адресу миссис Лайднер, которые,я уверена, совсем не отвечали ее истинным чувствам.

— Милая наша, бесценная Луиза! Ах, как трудно рассказать оней тем, кто ее не знал. Это было неземное создание, совершенно не похожее надругих. Вы ведь это почувствовали, я уверена, мисс Ледерен! Конечно, страшнонервная, одержимая разными страхами, но ей можно было простить такиенедостатки, которых не потерпели бы ни в ком другом. А как мило она обходиласьсо всеми нами, правда, мисс Ледерен? И какой робкой бывала иногда… Она ведь незнала археологии и так старалась всему научиться. Всегда расспрашивала моегомужа о химических реакциях, об обработке металлических предметов, помогала миссДжонсон склеивать керамику. О, мы все души в ней не чаяли!

— Стало быть, все это ложь, мадам, что тут мне наговорили, —мол, какая-то напряженность.., какая-то невыносимая обстановка.., а?

Миссис Меркадо широко открыла свои матовые темные глаза.

— О! Кто мог наговорить вам такое? Мисс Ледерен? ДокторЛайднер? Нет, я уверена, о н, бедняга, ничего не замечал.

И она метнула на меня уничтожающий взгляд.

Пуаро непринужденно улыбнулся.

— У меня тут свои шпионы, мадам, — весело сообщил он.

Я заметила, как веки у нее дрогнули и она прищурилась.

— Не кажется ли вам, — спросила она медоточивым голосом, —что, когда разыгрывается трагедия, люди припоминают уйму такого, чего никогда ив помине не было? Подумать только — напряженность, особая обстановка,предчувствие чего-то ужасного. Думаю, все это потом присочинили.

— В ваших словах многое верно, мадам, — сказал Пуаро.

— Уверяю вас, все это лишь досужие домыслы! Мы жили как однадружная семья.

— Эта дама — самая отъявленная лгунья, какую я тольковидела, — возмущенно сказала я, когда мы с Пуаро вышли из дому, направляясь нараскопки. — На самом деле она просто ненавидела миссис Лайднер!

— Да, она не из тех, у кого можно узнать правду, —согласился со мной Пуаро.

— Только время с ней потеряли, — кипятилась я.

— Не совсем.., не совсем. Бывает, что уста лгут, а глазаговорят правду. Чего она боится, эта маленькая миссис Меркадо? Я вижу испуг вее глазах. Да.., решительно, она чего-то боится. Это очень любопытно.

— Я хочу вам кое-что сообщить, мосье Пуаро. И рассказала емуо вчерашнем вечере и о том, что, по моему твердому убеждению, анонимные письманаписаны мисс Джонсон.

— Значит, она тоже лгунья! — заключила я. — Как спокойно онатолько что говорила с вами об этих письмах!

— Да, это было интересно. Она проговорилась, что знала оних. До сегодняшнего дня ни с кем из членов экспедиции о письмах не былосказано ни слова. Возможно, конечно, вчера доктор Лайднер сообщил ей об этом.Они с доктором старые друзья. Но если он ничего ей не говорил, то.., да.., тогдаэто очень любопытно, правда?

Мое уважение к нему заметно возросло. Уж очень ловко навелон разговор на письма.

— Ну так вы поймаете ее на этом? — не унималась я.

Мои слова, кажется, поразили Пуаро.

— Нет-нет, ни в коем случае! Очень неумно выставлять напоказсвою осведомленность. До поры до времени я все храню здесь. — Он постучал себяпо лбу. — А в нужный момент бросаюсь как пантера. И mon Dieu! Все потрясены!

Я не могла удержаться от улыбки — представляю себемаленького мосье Пуаро в роли пантеры.

Мы подошли к месту раскопок. Первый, кого мы увидели, былмистер Рейтер. Он фотографировал какие-то стены.

По-моему, эти археологи способны откопать стены везде, гдеим заблагорассудится. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление.Послушать мистера Кэри, так довольно копнуть разок, чтобы понять, что тутстена, и он старался наглядно мне это объяснить.., но я ничего не разглядела.Например, говорит: “Смотрите, это саманный кирпич[32]”, а я, кроме земли,ничего не вижу.

Мистер Рейтер кончил фотографировать, отдал бою камеру ипластинки и велел отнести их в дом.

Пуаро задал ему два-три вопроса об экспозиции, об упаковкепластинок и прочем, на которые мистер Рейтер отвечал с большой готовностью.Похоже, ему нравилось говорить о своей работе.

Он пытался было извиниться, что вынужден покинуть нас, ноПуаро уже начал свой не раз проверенный монолог. Впрочем, шаблонным его неназовешь, так как каждый раз он слегка видоизменял его применительно ксобеседнику. Но я не собираюсь каждый раз снова излагать его. С разумнымилюдьми, вроде мисс Джонсон, он сразу приступал к делу, с иными ему приходилосьходить вокруг да около. В конце концов он своего добивался.

— Да-да, понимаю, что вас интересует, — сказал мистерРейтер. — Но, право же, не вижу, чем могу вам помочь. Я ведь здесь новичок. Смиссис Лайднер говорил очень мало. Сожалею, но я действительно ничего не могувам сказать.

Манера говорить у него была немного скованная — сразу видно,что не англичанин, хотя, конечно, акцента не чувствовалось, разве чутьамериканский.

— Скажите, по крайней мере, нравилась ли она вам? — сулыбкой спросил Пуаро. Мистер Рейтер залился краской.

— Она была очаровательная.., совершенно очаровательная, —выдавил он, запинаясь. — И у нее был тонкий ум.., да.

— Bien! Стало быть, вам она нравилась. А вы ей? МистерРейтер покраснел еще пуще.

— О, я.., не знаю, по-моему, она едва меня замечала. Адва-три раза мне ужасно не повезло. Мне всегда не везло, когда я пытался как-тоуслужить ей. Боюсь, моя неловкость ее раздражала. Это получалось у менянечаянно.., я хотел угодить ей…

Пуаро стало жаль его.

— Отлично.., отлично. Давайте перейдем к следующему вопросу.Как по-вашему, обстановка у вас в экспедиции была благополучной?

— Простите?

— Я говорю, хорошо ли было вам всем вместе? Вы смеялись,болтали?

— Нет-нет, совсем наоборот. Все время чувствовалась какая-тонатянутость.

Он помолчал, как бы пересиливая себя, потом снова заговорил:

— Понимаете, я не очень хорош в обществе. Неловок.Застенчив. Доктор Лайднер всегда так добр ко мне. Но.., глупо, конечно.., я немогу преодолеть робость. Вечно брякну что-нибудь невпопад. Или чашку опрокину.Не везет, одним словом.