Маргарита Николаевна молча кивнула.

– Но как? Как?! – воскликнул зам по науке. – Ведь Фокин говорил мне, что все это…

– Я решила не задействовать дифференциальные фильтры, и частотная характеристика стала иной, – пояснила Бережная. – Синхронный осциллятор получил способность регулироваться самостоятельно. И ионный ток беспрепятственно проник через мягкую оболочку…

– Вы о чем говорите? – Профессор Базизян был крайне взволнован. – Что здесь за диспуты?!

– Получилось! – попыталась улыбнуться Маргарита Николаевна. – Возможность управлять механизмом нравственности – вполне реальная вещь!

– А раньше что, управлять им было нереально? – вскочил все же со своего стульчика Базизян.

– Понимаете, Борис Георгиевич, мы…

– Вы что, обманывали меня все это время? – не дал он договорить Бережной и зло посмотрел на нее и Сиразеева. Кажется, все позабыли об убиенном Степане. Вот что значит настоящие ученые, для них даже в самое критическое время эксперимент на первом месте. – Вешали мне лапшу на уши?!

– Но, Борис Георгиевич, – оправдывающимся тоном произнесла Маргарита Николаевна, – мы просто не хотели вас расстраивать, понимая, как важна для вас эта работа. Ведь вы всегда подчеркивали, что она – дело всей вашей жизни. Поэтому мы…

– Врали мне… – закончил за нее Борис Георгиевич и бессильно опустился на свой стул.

– Но сейчас-то все получилось! – нашлась Маргарита Николаевна и посмотрела на меня. – Вот вам живой наглядный пример…

– Молчать! – гаркнул я и упер ствол пистолета в живот Сиразееву, который сделал попытку выскочить «под сурдинку» из лаборатории. После чего уставился на него, не мигая. Надо сказать, в этот момент его глаза были похожи на глаза динозавра, расширившиеся от ужаса, когда он вдруг увидел летящий к земле метеорит. А мой взгляд, наоборот, – холодный и жесткий, как у статуи, сошедшей с пьедестала, чтобы покарать соблазнителя Дон Хуана. Не зря, выходит, я столько времени тренировал его перед зеркалом, добиваясь, чтобы он стал ледяным… – Фокин говорил вам, что все результаты тестирований ложны? Отвечайте, иначе я пущу вам пулю в живот!

– Да, говорил, – ответил Сиразеев. – Только не стреляйте.

– Вы взяли доклад Фокина у его невесты Светланы, так?

– Так, – ответил Сергей Артурович.

– Доклад содержал признание, что вся деятельность экспериментальной лаборатории – полная туфта, так?

– Да.

– Что вы сделали с докладом после того, как прочитали его?

– Сжег, – сказал Сиразеев.

– А что вы сделали с самим Фокиным?

Сергей Артурович промолчал.

– Знаете, я не буду вам сначала стрелять в ногу, я сразу выстрелю в живот, – угрожающе произнес я и на шаг отошел от Сиразеева, чтобы не «забрызгаться кровью».

Зам по науке воспринял мои действия как готовность к выстрелу и спешно произнес:

– Я убил его.

– Как?

– Подлил в его бутылку с минеральной водой синильную кислоту, – последовал опять поспешный ответ.

Маргарита Николаевна вскрикнула и вскочила со своего места:

– Гад! Подонок!

– Сидеть! – приказал я, и она тут же послушалась.

– Я не мог поступить иначе! – Сиразеев умоляюще посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Базизяна: – Если бы на конференции Фокин все рассказал, это был бы конец всему: финансовым вливаниям в отдел исследований мозга, поддержке института правительственными программами. Он просто перестал бы существовать буквально через полгода. Я действовал во имя спасения всего института!

– Я понял, – холодно произнес я. – Куда потом делись бутылка и стакан?

– Унес в свой кабинет еще тогда, когда все случилось, – ответил Сиразеев.

– Зачем? – не унимался я. – Держать такие улики у себя в кабинете…

– Просто я тогда побоялся их выбросить. А вдруг кто-нибудь увидел бы? А потом вымыл и оставил у себя. – Сергей Артурович, кажется, не врал. Впрочем, в такой ситуации, в какой пребывал он, никто бы не врал. Ну или почти никто. А Сиразеев, похоже, был очень напуган. Что было для задуманного мной плана крайне полезно…

– Как реликвию? – посмотрел я на заместителя директора института по науке. – Так вы еще и маньяк, Сергей Артурович?

– Я не маньяк, – возразил Сиразеев. – Просто…

– Что «просто»? – не отставал я от него.

– Ничего вам не понять…

– Ясно… Так они что, там, в вашем кабинете, и сейчас находятся?

– Да, – ответил зам по науке.

– Хорошо. Сегодня криминалисты обладают такой техникой, что все равно определят, что было налито в бутылке и стакане… А зачем ты убил Зою Калмыкову?

– Я ее не убивал, – покачал головой Сергей Артурович.

Я отошел еще на шаг и прицелился ему прямо в лоб.

– Спрашиваю еще раз: зачем ты убил Зою?

– Не стреляйте, прошу вас! – Голос Сиразеева дрожал.

– Я задал вопрос. – Я начал медленно нажимать на курок.

Сергей Артурович завороженно следил за моим пальцем и, кажется, уже не мог говорить.

– Ну! – прикрикнул я на него.

– Она хотела все рассказать вам, – наконец совладал с языком и губами зам по науке.

– И тогда вы решили подставить меня, так?

– Так, – ответил Сиразеев.

– Это вы вызвали полицию? И вы же подложили Зое бутылочку с синильной кислотой, так? – продолжал я свой допрос.

– Так, – выдохнул Сергей Артурович.

– А как вы докажете, что это вы убили Зою Калмыкову? – решил я окончательно добить гада. – Если вы это скажете, я опущу пистолет и, наверное, не стану в вас стрелять.

– Меня видела входящим в ее подъезд молодая женщина с коляской. Мы столкнулись с ней на площадке у самых дверей, – торопливо заговорил Сиразеев, не сводя испуганного взгляда с пистолета. – Она может засвидетельствовать, что я говорю правду…

– Хорошо. – Я расслабился и улыбнулся Маргарите Николаевне и профессору Базизяну. А потом громко сказал: – Ладно, Степа, вставай. Представление окончено. У тебя уже, наверное, ноги затекли. И то, что я сказал, что ты мне никогда не нравился, это неправда. Забудь! Напротив, ты мне очень даже симпатичен… И оператора я менять не собираюсь.

– Я знаю, – приподнялся на локте Степа. – Из его рта вытекла струйка «крови» и капнула ему на шею. Зрелище было еще то, из фильма ужасов: покойник вдруг оживает и, истекая кровью, начинает разговаривать. Потом встает, отряхивается и, улыбаясь окровавленным ртом, берется привычно колдовать над своей камерой…

– А-а… как это… так? – прошептал профессор Базизян, неотрывно глядя на Степу, который всего несколько минут назад агонизировал и очень правдоподобно отходил к праотцам. Вот что значат тренировки, которыми он вчера полдня занимался! Такой талантище в парне пропадает! Попади он в свое время в хорошие руки, из него наверняка вылепили бы характерного актера.