Дождь продолжал и продолжал поливать и без того уже насквозьмокрого Норрека, словно стараясь пригвоздить его к палубе. В те годы, когда онсражался то за одного, то за другого хозяина, ветерану доводилось встречатьсясо всякой суровой погодой, включая пургу и снежные бури. Однако с этим штормомничто не могло сравниться. И оставалось только молиться, чтобы все поскореезакончилось и «Ястребиный огонь» прибыл в порт Лат Голейна.

Если, конечно, предположить, что корабль вообще доберётся допорта.

Нескончаемый ливень сильно ограничивал видимость, и ни наборту, ни за бортом среди волн практически ничего разглядеть было невозможно.Тем не менее, Норрек продолжал смахивать капли с лица, смутно различая предметыв нескольких ярдах перед собой. Хорошо ещё, что о ржавчине на доспехахбеспокоиться не нужно — чары, наложенные Бартуком, несомненно, сохраняли латытакими же, как в первый день, когда они только что вышли из-под молотадемона-кузнеца. Но вот металлические пластины весили словно вдвое большеобычного.

Норрек споткнулся уже не в первый раз. Проклиная погоду, онвыпрямился и снова протёр глаза, чтобы определить, далеко ли ещё до двери егокаюты.

Чья-то мрачная фигура смотрела на него с кормы.

— Каско? — окликнул солдат и тут же сообразил, что капитанпросто не смог бы оказаться здесь, да ещё и раньше него, — с его-то раненойногой.

К тому же фигура была выше моряка и куталась в широкополыйплащ, напоминающий облачение колдуна-Вижири…

Напоминающий облачение Фаузтина.

Он шагнул вперёд, пытаясь разглядеть фигуру получше. Человекказался вылепленным из тумана, и Норрек подумал, не результат ли это егобольного воображения.

— Фаузтин? Это ты, Фаузтин?

Фигура не ответила.

Норрек сделал ещё шаг, и волосы у него на голове внезапнозашевелились.

Он резко обернулся.

Вторая фигура, пониже, то появлялась на носу корабля, тоисчезала из виду — такая гибкость подобала бы акробату или, скорее, вору. Наветру трепыхалось нечто, похожее на дорожный плащ, мешая разглядеть самуфигуру, но Норрек представил себе голову, слегка вздёрнутую из-за сломаннойшеи, и мёртвое, все ещё ухмыляющееся лицо.

— Сэдан… — выдавил солдат.

Руки вдруг стало покалывать. Норрек опустил глаза иобнаружил слабую красноватую ауру вокруг них.

Молния ударила так близко, что осветила весь корабль, иошеломлённый боец мог поклясться, что она врезалась в «Ястребиный огонь», хотяничуть не повредила судно. Слепящее сияние окутало Норрека, на миг заставив егозабыть о двух призраках.

Наконец зрение Норрека восстановилось. Моргая, он посмотрелсперва на нос, потом на корму, но не увидел и тени зловещих фигур.

— Сэдан! Трист! — закричал взбешённый боец. Повернувшись кносу, он взревел снова: — Фаузтин!

Ответил лишь шторм, яростно взвывший с новой силой. Не желаясдаваться, наперекор ветру Норрек направился в сторону бака, снова и сновавыкрикивая имя Сэдана. Он пробирался по открытой палубе, лихорадочно озираясьпо сторонам. Почему он жаждал встретиться лицом к лицу с двумя мёртвымитоварищами, Норрек Вижаран и сам не мог точно сказать. Попытаться попроситьпрощения? Объяснить? Но как это сделать? Ведь, даже зная, что в их гибеливиновны доспехи, бывший наёмник все ещё винил себя за то, что не внял советуФаузтина и не снял перчатку. Послушайся Норрек тогда, он бы не оказался сейчасздесь.

Послушайся Норрек тогда, его друзья были бы сейчас живы.

— Трист! Проклятие! Если ты настоящий, если ты тут — выходи!Прости меня! Прости!

На плечо его опустилась рука.

— Кого звать? — сурово спросил Каско. — Кого звать теперь?

Даже в темноте, за завесой дождя Норрек увидел поднимающийсяв водянистых глазах капитана страх. Видимо. Каско решил, что его пассажирсовершенно свихнулся, раз замыслил вызвать новых демонов. Ни то ни другое,очевидно, не вдохновляло моряка.

— Никого… ничего!

— Больше нет демоны?

— Нет. Больше нет. — Он протиснулся мимо Каско, не желаяничего, кроме покоя, но и тесная каютка его больше не привлекала. Оглянувшисьна недоумевающего моряка, Норрек спросил: — Койки экипажа внизу?

Каско угрюмо кивнул. Наверное, он спал в каюте рядом с этимикойками, и ему не понравилось куда клонит пассажир. Делить корабль сзаклинателем адских тварей — это ужасно, но теперь этот хозяин демоноввознамерился спать поблизости. Без сомнения, Каско полагал, что если такое произойдёт,по нижней палубе будут бродить толпы чудовищ…

— Я займу одну из них.

И, не обращая внимания на реакцию капитана, Норрекнаправился вниз. Возможно, битва с демоническим кальмаром слишком истощила его,воскресив вину за смерти товарищей. Возможно, он просто вообразил их обоих. Этоказалось весьма вероятным, как и казалось вероятным то, что он вообразилФаузтина на причале в Ги Куле. Изуродованные трупы друзей по-прежнему лежат вгробнице, где их и обнаружат последующие жадные охотники за сокровищами.

И всё же, пока он стряхивал с одежды капли дождя и искалобщую спальню, одна мысль, тревожная мысль, ударила ему в голову. Норреквзглянул на свои руки в латных перчатках, пошевелил пальцами, в данным моментповиновавшимися его воле. Если ему все померещилось, если тени Фаузтина иСэдана Триста не возникали перед ним на палубе, отчего же перчатки засветились,пусть даже лишь на секунду?

Глухой ночью армия командующего Августаса Злорадноговыступила, углубившись в обширную, наводящую ужас пустыню Аранох. Многие неожидали этого марша, но им отдали приказ, и не подчиниться они не могли. Дажето, что некоторые из них наверняка погибнут, не добравшись до места назначения— притягательного Лат Голейна, — не отпугнуло их. Каждый надеялся, что ему повезёти он останется в числе счастливчиков-выживших, одним из тех, кому удастсязаполучить частицу богатства портового королевства.

Во главе армий шествовал сам командующий, гордо неся шлемБартука. Перед ним плыл тускло светящийся, шар, наколдованный Галеоной,указывая путь коню генерала. То, что свет превращает его в отличную мишень длякого-нибудь, укрывшегося в засаде, Злорадного не волновало. Облачённый вдревний шлем и собственные заговорённые доспехи, генерал рассчитывал показатьсолдатам, что ничего не боится и никто не может нанести ему поражение.