Галеона ехала рядом со своим любовником, внешне безразличнаяко всему. На самом деле колдунья была настороже — её чары работали, выискиваявозможную угрозу колонне. За ведьмой следовала крытая повозка со свёрнутойпалаткой Злорадного и бездонным деревянным сундуком Галеоны.

— Наконец-то… доспехи скоро будут моими, — бормотал командующий,вглядываясь во тьму. — Я уже чувствую, что они рядом. С ними я обрету полноту!С ними я буду повелевать войском демонов!

Галеона подумала, потом всё-таки осмелилась спросить:

— А уверен ли ты, мой генерал, что латы сделают все это длятебя? Конечно, шлем заколдован, а на доспехи, говорят, наложены ещё болеесильные заклинания, но до сих пор шлем только озадачивал нас! Что, если доспехиещё больше все усложнят и собьют нас с толку? Молюсь, чтобы это было не так, нотайны Бартука могут потребовать от нас куда больше того, что мы способны…

— Нет! — рявкнул он так свирепо, что охранники, следующие вшаге от командира, выхватили мечи, подумав, что колдунья замыслила предать ихпредводителя.

Августас Злорадный дал им знак, чтобы не суетились, потом зыркнулна Галеону:

— Этого не будет, моя дорогая! Шлем принёс мне виденияславы, тень Бартука взывает ко мне, чтобы я продолжил его победы! В каждом снея видел, как силы доспехов и шлема сливаются! Дух Кровавого Полководца живёт влатах, и он желает, чтобы я вновь поднял ввысь его знамя! — Он махнул рукой напустыню. — Зачем ещё этот дурак, напяливший их, идёт ко мне? Это предопределеносудьбой! Я буду преемником Бартука, говорю тебе?

Ведьма съёжилась, захваченная врасплох его вспышкой.

— Как скажешь, мой генерал.

Злорадный вдруг успокоился, и самодовольная улыбка вновьлегла на его лицо.

— Как скажу. А затем Лат Голейн станет моим. На этот раз яне потерплю поражения.

Галеона, путешествовавшая с командующим от самых ЗападныхПределов, знала его куда лучше, чем любой его подчинённый. Всё это время ЛатГолейн упоминался лишь как конечная цель, к которой стремился Злорадный.Женщина никогда не слышала, чтобы он говорил о поражении в прошлом.

— Ты был там… прежде?

Военачальник с почти религиозным рвением поправил шлем,отворачиваясь от колдуньи и не давая мерцающему, шару осветить своё лицо:

— Да… и если бы не мой брат… я бы захватил его… но на этотраз… на этот раз Виж-жун падёт.

— Виж-жун? — недоверчиво вскинулась женщина.

К счастью, командующий Злорадный не придал значениявосклицанию женщины — всё его внимание было сосредоточено на потемневшихизменчивых песках. А Галеона не стала повторять, предпочитая немедленнозакрыть, если не забыть, эту тему. Возможно, он и сам не сознавал того, чтососкользнуло сейчас у него с языка. Возможно, он ещё проговорится. В концеконцов, у генерала на уме многое, очень многое…

Она знала, что он никогда не бывал в сказочном городе-храмеКешьястан, как никогда не пересекал моря. Вдобавок Августас Злорадный былединственным ребёнком — да ещё и нежеланным ублюдком к тому же.

И всё же… кто-то другой, кого Галеона знала, не только был влегендарном Виж-жуне, но и хотел покорить, разрушить его, и планы его расстроилродной брат.

Бартук.

Ведьма, глядя исподтишка, изучала шлем, пытаясь угадать егозамыслы. Видения, явленные командиру, явно были предназначены лишь для него;даже когда колдунья тайком попыталась примерить вещицу, ей ничего непривиделось. Но чем дольше Августас носил шлем, тем труднее ему становилосьразделять собственную жизнь и жизнь чудовищного Полководца.

Виноват ли в этом шлем? Галеона невольно дотронулась доперстня с чёрным камнем на пальце своей левой руки, повернув самоцвет в сторонуголовы своего любовника. Она неслышно пробормотала два запретных слова искосила глаза удостовериться, что генерал не обратил внимания, как шевелятся еёгубы.

Он этого не увидел, как не заметил и невидимые щупальца,потянувшиеся от кольца, щупальца, присосавшиеся к шлему с разных сторон. ТолькоГалеона знала, что они там, ищут, пробуют, стараются определить, какие силыпропитали древние доспехи.

Возможно, если ей, наконец, откроется, как чары шлемадействуют на командующего, ведьма сделает первый шаг к использованию этихколдовских сил для своих целей. Даже малейшая кроха знания намного расширит еёсобственные возможности…

Шлем полыхнул малиновой вспышкой, осветив ошеломлённойГалеоне все магические щупальца, поднявшиеся от её перстня. Энергия в единыймиг поглотила все отростки и обхватила палец. Испугавшись за себя, колдуньяинстинктивно попыталась сорвать кольцо.

Но, будучи всего лишь смертной, она двигалась слишкоммедленно. Поток красного света уничтожил последние щупальца, а потом занялсячерным самоцветом.

Камень зашипел и расплавился в мгновение ока. Горячие каплипотекли по пальцу, обжигая кожу, разъедая плоть…

Галеоне удалось сдержать крик, женщина лишь чуть слышнозадохнулась от боли.

— Ты что-то сказала, дорогая? — небрежно бросил командующий,не отрывая взгляда от окружающего пейзажа.

Несмотря на боль, голос колдуньи — невероятными усилиями —остался спокойным и уверенным.

— Нет, Августас. Просто закашлялась… наверное, песчинка изпустыни попала в горло.

— Да, тут есть риск. Возможно, тебе следует прикрытьсявуалью.

Больше он ничего не сказал, или сосредоточившись наобязанностях командующего, или снова заплутав в прошлом Бартука.

Галеона внимательно огляделась. Никто не заметилпоразительного столкновения могущественных энергий. Только она сама быласвидетелем собственного поражения и наказания.

Безмолвно благодаря непонятно кого за эту песчинку удачи,женщина осторожно исследовала повреждения. Кольцо превратилось в грязнуюокалину, редкий чёрный камень — в обугленное пятно на пальце. Оправу ей, вконце концов, удалось снять, но расплавившийся самоцвет навеки оставил набезупречной руке женщины болезненную и безобразную кляксу.

Сам ожог — ерунда. По роду своих занятий она переживала икуда более тяжёлые. Нет, Галеону тревожила жестокая реакция шлема напрощупывание. Ни одно из её прошлых заклинаний не вызывало столь яростногоотклика. Кажется, в доспехе что-то пробудилось, что-то с собственнымиопределёнными намерениями.