Вечером был созван семейный совет. Олесе разрешили остаться,и теперь она сидела в кресле, поджав ноги, и испуганно таращила на родителейглаза. Максим ходил по комнате, а Даша сидела около Проши на полу.

– Вот, – веско сказал Максим, разворачиваясь кжене, – вот к чему привели игры твоего Боровицкого.

– Максим, но ведь еще неизвестно…

– Что неизвестно?! – рявкнул он. – Ты вчераразговаривала с Уденич, а сегодня утром ее находят мертвой. Что она тебесказала?

– Что ее пытаются отравить, – вздохнула Даша.

– Вот именно. И ее собственные дети не пожелали тебяслушать. А теперь я дергаюсь каждую минуту за тебя и за Олеську!

– Пап, а за меня почему? – пискнула Олеся.

Максим и Даша посмотрели на нее так, что она съежилась вкресле.

– А ты… Чтобы от школы никуда не отходила,поняла? – жестко сказал Максим. – Наша мама ввязалась черт знает вочто! Впору в милицию звонить.

– Так давай позвоним, – дернулась Даша. –Максим, ведь все сходится! Раева и главврач пансионата, Борисов – илиДенисов? – убивают стариков. Не знаю зачем. Может быть, их родственникинанимают. Точно, родственники! Потому дети Уденич от меня и шарахнулись, как отпрокаженной.

– И Боровицкий как-то все это раскопал, –задумчиво продолжил Максим.

– И его убили, – закончила Олеся. – А теперьмы тоже знаем тайну, и нас тоже могут убить.

– Типун тебе на язык! – бросил Максим. – Так,давайте без эмоций. Даша, нужно поговорить с тем следователем, который делоБоровицкого расследует. Расскажешь ему все, что знаешь, заявление напишешь. Утебя телефон остался?

– Где-то был, – кивнула Даша.

– Ищи и звони. Причем прямо сейчас.

Даша долго рылась в сумке, потом выворачивала карманы и вконце концов отыскала клочок бумажки с телефоном следователя. Она закрыла засобой дверь кухни, набрала номер и, услышав ответ, быстро сказала:

– Игорь Витальевич? У вас есть время? Я хочу с вамипоговорить.

Через пять минут Даша вернулась, вертя в пальцах комочекбумаги.

– Ну что? – встал Максим. – Позвонила? Нужнозаявление написать?

Даша покачала головой.

– Заявление мы с тобой, конечно, можем написать, –сообщила она, усаживаясь в кресло. – Только вряд ли это к чему-нибудьприведет. Потому что, как объяснил мне господин следователь, следствие, скореевсего, будет приостановлено. Потому что некого обвинять.

– Да что за бред! – возмутился Максим. – Кактак – некого? Человека ножом закололи, имеется двадцать человек подозреваемых,и следствие приостанавливают?!

– Максим, я все понимаю, – грустно сказалаДаша. – Если хочешь, ты можешь свои вопросы задать уважаемому ИгорюВитальевичу. Как ты думаешь, что он тебе ответит?

Максим подошел к окну, приоткрыл форточку и снова уселся надиван.

– Слушай, но у них же есть улики, – покачал онголовой. – Нож, отпечатки какие-нибудь… И потом, убитый ведь некакой-нибудь бомж, найденный в мусорном баке. Это, мать его, относительноизвестный писатель, солидный человек…

– Отпечатков, положим, нет, – устало ответилаДаша. – Насчет ножа мы ничего не знаем. Зато одно знаем точно – никому нехочется выяснять, кто и отчего убил Боровицкого. Понимаешь? Никому, кроме нас.Да и нам-то тоже…

Она не закончила фразу, старательно смяла комочек стелефоном следователя и бросила его в форточку.

Олег Боровицкий сидел в своем кабинете, обставленном в стилехай-тек, и с отвращением смотрел на чашку кофе и эклер. Кофе дымился, какполагается, эклер заманчиво поблескивал глазированной спинкой, но ОлегуПетровичу совершенно не хотелось ни того, ни другого. Ему вообще не хотелосьесть, а хотелось вытряхнуть душу из той бледной дряни, из-за которой вся егосемья уже неделю с ним не разговаривает.

Ну, папаша… Ну, удружил… Знал ведь, как нужна Олегуквартира! И о том, что младший сын не жирует, тоже знал. Олег хоть и пыталсяраскрутить свой бизнес, но, в отличие от хваткого и деловитого Глеба, пока непреуспевал. Хоть и предупреждал его Глеб, он все-таки вложился в авторемонтнуюмастерскую и увяз в ней крепко-накрепко. Не то что купить квартиру – Наталье наГоа не на что было в нынешнем году поехать!

Олег чуть не заскрипел зубами от бессильной злости. «Такпривык парить мозги всем вокруг по поводу своего благосостояния, что уже и себеврешь? Какое Гоа, мать твою… Дай бог, если на паршивую Турцию хватит, да не вприличный отель, а в какие-нибудь вшивые „три звезды“, для неудачников. Еще иза Витькину учебу нехило бабок отвалить нужно…Черт, черт, черт!

Олег вспомнил вчерашний скандал и скривился.

– Она что – спала с твоим отцом? – кричалажена. – Почему ты о ней ничего не знаешь? Ты же мужик, вот и придумайчто-нибудь!

– Наташенька, Глеб уже придумал, – попытался онвозразить. – Предложил ей треть стоимости квартиры. И дамочка взялатайм-аут на раздумья.

– И сколько же она будет думать? – мрачно спросилВитька.

– А ты вообще не лезь не в свое дело, – обернулсяк сыну Олег.

– Ни фига себе – не мое! – присвистнулВитька. – У меня, можно сказать, квартиру отбирают, а ты говоришь – немое. Или ты, папочка, хочешь, чтобы я к вам жену привел?

– Забудь и думать, – отрезала Наталья. – Мнееще не хватало с твоими детьми нянчиться. Будет у тебя своя квартира! Отецпозаботится.

– Позаботится, как же, – хмыкнул Витька. –Вижу я, как он заботится…

Олег хотел отвесить засранцу подзатыльник, но сдержался.

– Я ведь сказал: девица пока думает. Я поговорю сГлебом, чтобы он поторопил ее. Но если она не согласится…

Он хотел произнести привычную фразу: «Тогда мы решим вопросчерез суд», – но споткнулся на полуслове. Кого он обманывает? Папашаобставился вешками со всех сторон. Его завещание любой суд признает законным.Можно, конечно, найти подход к судье, но не во всех же инстанциях! Опять-таки, ктобудет этот подход оплачивать? Глеб, конечно, согласится, но ведь и у него мошнане резиновая. Еще потребует себе не половину квартиры, а больше…

– Если она не согласится, мы найдем способ уговоритьее, – услышал он собственный голос.

– Ладно, – помолчав, сказала жена. – Толькодавайте там побыстрее. И нечего с ней церемониться, с хапугой!

Даша с Максимом сидели на диване и передавали друг другупрочитанные листы. Зазвонил телефон.

– Я возьму! – вскочила Олеся, ждавшая звонка отодноклассника.

Спустя пару секунд она вернулась в комнату разочарованная.