И она родила – родила здорового, крепкого мальчишку,которого немедленно нарекли Владимиром в честь обоих дедушек сразу, а заодно ив честь Володьки Берцова. Тот уже много лет как не называл Машенькунедоразвитой, а время от времени, выпив, жаловался Ивану Сергеевичу нанесложившуюся личную жизнь и на то, что не дала ему судьба шанса встретитьтакое же сокровище.

А сокровище растило сына, который оказался копией матери.Иван Сергеевич иногда думал, что, будь сын похож на него самого, он не смог былюбить его такой нежной, ласковой любовью. Володька был, правда, высоким худыммальчиком, но лицом – вылитая мать. Точно так же, как Машенька, он обнажал вулыбке мелкие мышьи зубки, точно так же заправлял тонкие кудрявые волосики зауши. И был настолько же восприимчив, как она. Это и оказалось проклятьем ихсемьи.

Машенька была человеком, старавшимся не делать другим зла,что всегда безошибочно определяли окружающие. Знания, которые она получала отлюбимого мужа, касались обыденной стороны жизни в ее самых обыденныхпроявлениях: как правильно поговорить с начальником, что сказать мастерице впарикмахерской, чтобы запомнила приятную клиентку, как лучше помочь подруге, укоторой опять депрессия после ссоры с любовником… И много, много всего другого,из чего и слагается жизнь большинства людей.

А подросток Володя впитывал от окружающих то, что касалосьзапретных для Машеньки и Ивана Сергеевича сторон жизни. Он тянул в себязапретное, как воронка. В девятом классе он сошелся с какой-то непонятнойтемной компанией из соседнего двора и, к ужасу матери, был вскоре схвачен заруку при попытке вскрыть квартиру в соседнем подъезде.

– Володенька, зачем же ты это сделал? – беспомощноповторяла Машенька, когда сына вернули домой.

– Да ладно, мам, ну подумаешь! – весело изадиристо ухмылялся Володька, словно не чувствуя за собой никакой вины. –Ну, побаловались… Так ведь отпустили же нас! Все нормально, отмазались.

– Что вы сделали? – недоуменно переспросил ИванСергеевич.

– Ну, отбрехались, – поморщился Володя. –Пап, да что вы как маленькие! Я же выкрутился – значит, все в порядке. Небеспокойтесь вы за меня!

Иван Сергеевич с изумлением смотрел на сына, словно увиделперед собой другого человека.

– Володенька… Володя, но ведь то, что ты сделал, –очень плохо! – наконец воззвала к нему Машенька. – Неужели ты сам непонимаешь?!

Володя задумчиво посмотрел на мать, потом – на отца. Первыйраз Иван Сергеевич заметил, что у сына очень взрослые глаза.

– Да, мам, очень плохо, – послушно повторил он,словно не вслушиваясь в смысл произносимых слов. – Плохо, конечно. Ябольше так не буду, простите, пожалуйста. Просто поиграть захотелось.

Машенька с невыразимым облегчением вздохнула и бросиласьобнимать сына. Иван Сергеевич смотрел на них и изо всех сил пытался отогнатьпредчувствие беды. «Он же сказал, что все понял! – убеждал Иван Сергеевичсам себя. – Он же согласился с матерью!»

Володя и в самом деле согласился. Соглашался он и потом,когда мать, узнав об очередных слухах от соседей, бежала в комнату сына.

– Мам, ну что ты! – ласково обнимал ееВолодя. – Ну что ты так убиваешься? Меня что, в комнату милиции забрали,что ли? Не забрали. И не заберут никогда.

– Да при чем здесь комната милиции? – плакалаМашенька. – Ванечка, ты слышишь? Володя, про тебя и твоих друзей говорят,что именно вы магазин на Дерябинской обокрали!

– Ма, перестань, – чуть раздраженно отстранялсяВолодя. – Не забивай себе голову всякой ерундой. Главное, что я с вами,живой и здоровый.

Эта фраза стала его постоянной присказкой.

Школу Володя окончил и поступил… не в отцовский институт, анеожиданно для всех в кулинарный техникум. «Я ж готовить люблю!» – с улыбкойобъяснял он знакомым, недоумевающим, зачем для поступления в кулинарныйтехникум нужно было заканчивать десять классов престижной школы.

«Главное, что я с вами, живой и здоровый», – улыбалсяон, когда отец расспрашивал о том, что он делал всю ночь. И ту же фразуповторил матери, когда она случайно вытряхнула у него из кармана маленькийпакетик с серо-желтым порошком. Правда, пакетик немедленно отобрал и куда-тоунес.

В конце концов Иван Сергеевич не выдержал. Его страусинойтактике пришел конец, когда Володьку забрали по подозрению в краже, но потомвыпустили. Он сидел дома, потягивал горячий чай, знакомым жестом накручиваявихры светлых волос за уши, и пытался объяснить матери, что все в порядке,следователи просто ошиблись.

– Слушай, ма, ну что ты паникуешь? – с обычнойулыбкой сказал сын. – Главное, что я с вами, живой и здоровый.

– Главное не это! – с закипающей яростью произнесИван Сергеевич, чувствуя, как рушится вокруг него стена, которую он сам же исоорудил для своей защиты. – Не это главное! Главное то, что ты у насвырос подонком, вот что главное! Вором и подонком!

– Пап, ты чего, с ума сошел?! – изумился Володька.

– Лучше б я сошел! – закричал, уже не сдерживаясь,Иван Сергеевич. – Ты что думаешь, мы с матерью дураки? Думаешь, мы невидим, чем ты занимаешься?

– Да я учусь! – с усмешкой возразил Володька, иИван Сергеевич с размаху ударил его по лицу раскрытой ладонью.

Раздался звонкий звук пощечины, сын вскочил, опрокинувчашку, и громко грязно выругался, обжегшись горячим чаем. Опешивший от матаИван Сергеевич сразу растерял все слова, а Машенька в наступившей тишинеподнесла руки к лицу и тихо-тихо, по-детски заплакала.

Володька прожил с родителями в квартире еще полтора года –до смерти матери. Машенька умерла быстро. Врачи поставили свой диагноз – рак, ноИван Сергеевич знал, что на самом деле убивает его жену. На следующий деньпосле похорон он собрал Володины вещи, аккуратно сложил их в сумку, выставил налестницу и закрыл дверь.

У него больше не было ни жены, ни сына.

* * *

В кармане у Максима зазвонил телефон.

– Да? – сказал он. – Дашка, что случилось?

– Уденич умерла, – раздался в трубке далекий голосжены. – Максимушка, ты слышишь? Ирину Федотовну нашли утром мертвой.

Пару секунд Максим пытался понять, о чем идет речь. И тут донего дошло.

– Ты где? – резко спросил он.

– Я? – удивились в трубке. – К дому иду.

– Значит, так. Зайди за Олесей в школу… Нет, лучше ясам зайду! Иди домой, быстро! Проша с тобой?

– Со мной, со мной. Максим, да не беспокойся ты! Можетбыть, это никак не связано… в общем, ты понял с чем.

– Может, и не связано, – согласился он. – Аможет, связано.

Он нажал «отбой» и стал собираться. Нужно было быстрозабрать Олесю…