При этих словах Жюстина, обрадованная, поведала Родену всесвои злоключения.

— Ах, как это ужасно! — посочувствовал ловкиймошенник. — этот господин де Брессак — настоящий зверь, давно известныйсвоими дикими выходками, и вам очень повезло, что вы вырвались из его рук.Однако, прекрасная Жюстина, я повторяю еще раз, что вы не созданы дляуслужения: женщина, у ног которой должен лежать мир, которая может поработитьего своим взором, должна быть гордой и свободной. Если мой дом вам подходит,тогда я предлагаю вам следующее: у меня есть дочь, которой недавно исполнилосьчетырнадцать, и она сочтет за счастье разделить ваше общество; столоваться выбудете с нами и будете разделять все трудности, связанные с воспитанием тогослоя общества, который вся Франция доверила нашим заботам; вместе с нами выбудете трудиться над развитием талантов молодежи, как и мы, вы будетеусовершенствовать ее нравы.

Могла ли найтись на свете роль, более подходящая нежному,сострадательному и чувствительному характеру нашей бедной сироты? Из глаз еебрызнули слезы радости, она сжала руку своего благодетеля и осыпала еепоцелуями благодарности. Но коварный Роден уклонился от таких горячихпроявлений, по его мнению вовсе незаслуженных. Позвали Розали и познакомили еес Жюстиной, и вскоре самая теплая дружба соединила эти очаровательные со—здания.

Прежде чем продолжать, расскажем о самых первыхобязанностях, которые предстояло выполнять Жюстине. Кстати, ей страстнозахотелось узнать, что произошло в замке Брессака после ее бегства, и онавыбрала для этого молодую крестьянку, ловкую и сообразительную, которая обещалаей в самое ближайшее время собрать все нужные сведения. К сожалению, Жанетту —так звали эту девушку — заподозрили, подвергли допросу, после которого она вовсем призналась, и единственное, чего она не выдала, так это было место, гденаходится человек, пославший ее.

— Хорошо, продолжайте хранить ваш секрет, — сказалей Брессак, — но где бы ни находилась эта злодейка, передайте ей моеписьмо и накажите, чтобы она ждала возмездия.

Испуганная Жанетта поспешно возвратилась и отдала Жюстинеписьмо следующего содержания:

«Преступница, посмевшая убить мою мать, набралась наглостипослать шпионку на место своего преступления! Самое разумное для нее —хорошенько скрывать, где она прячется, и пусть она будет уверена в том, что ееждет суровая расплата, если ее обнаружат. Пусть она остережется повторить такуюпопытку, иначе посланница будет арестована. Впрочем, хорошо, если она узнает,что дело об убийстве вовсе не закончено, и ордер на арест не отменен. Такимобразом она находится под угрозой, и меч правосудия опустится на ее голову,если она того заслужит своим дальнейшим поведением. Пусть же она представитсебе, насколько тяжким будет для нее второе обвинение».

Жюстина едва не лишилась чувств, прочитав это послание; онапоказала его Родену, и тот успокоил ее; потом невинная девушка решиларасспросить Жанетту. Ловкая ее сообщница догадалась, покинув замок, отправитьсяв Париж, так как боялась слежки, провела там ночь, и вышла оттуда на рассвете.А в замке была большая суматоха: приехали родственники, побывали там ипредставители правосудия, и сын, разыгрывая безутешное горе, обвинил в убийствеЖюстину. Несколько краж, случившихся раньше, в которых Брессак также обвинялнесчастную Жюстину, сделали убедительными второе обвинение, и граф мог бытьуверен в своей безнаказанности.

Жасмин и Жозеф дали свои показания, им поверили, а Жюстинеоставалось дрожать от страха и ужаса. Между прочим, благодаря новому наследствуБрессак сделался обладателем несметных богатств. Сундуки с золотом, ценныебумаги, недвижимость, драгоценности дали этому молодому человеку, не считая доходов,более миллиона наличными. Жанетта сказала, что под маской притворного траура онс трудом скрывал свою радость; родственники, оплакивая жертву гнусногопреступления, поклялись отомстить за нее. Правда, кого-то смутилимногочисленные следы укусов, но Брессак заявил, что по неосторожности рядом струпом была на целых двадцать четыре часа оставлена злая собака, покадожидались вызванных из Парижа священников, и эта ловкая ложь рассеяла всеподозрения.

— Вот так, — опечалилась Жюстина, — снованебо возлагает на меня тяжкий крест! По какому-то немыслимому капризу судьбыменя будут подозревать, обвинять и, возможно, даже накажут за преступление,сама мысль о котором приводит меня в ужас; а тот, кто заставил меня егосовершить, кто направлял мою руку, единственный виновник самого чудовищногоубийства, какое когда-либо случалось на свете, — этот злодей счастлив,богат, осыпан милостями фортуны; у меня же не осталось ни единого уголка наземле, где я могла бы вздохнуть спокойно. О Всемогущий, — продолжала онасквозь слезы, — я покоряюсь твоим замыслам в отношении меня: пустьсвершится воля твоя, ибо я рождена только затем, чтобы исполнить ее…

Пока невинная Жюстина предается тяжким размышлениям очеловеческой злобе, особенно о поведении отъявленных распутников, способныхбросить в жертву все, что угодно, лишь бы с большей приятностию излить своесемя, мы вкратце объясним читателю личность человека, к которому она попала, ипричины оказанного ей теплого приема.

Хозяин пансиона Роден был мужчина тридцати шести лет, темноволосый,с густыми бровями, пронзительным взглядом и суровым видом, плотноготелосложения, высокого роста, излучающий силу и здоровье и в то же времяпредрасположенный к распутству. Хирургией он занимался только ради развлечения,а свое заведение держал для удовлетворения похоти и помимо того, что давала емупрофессия, Роден имел около двадцати тысяч франков годовой ренты. У него быласестра, прекрасная как ангел, о которой мы расскажем позже и которая заменялаему, во всех отношениях, верную супругу, скончавшуюся лет десять назад.

Эта безнравственная женщина одаривала своей благосклонностьюочень симпатичную гувернантку и Розали, дочь хозяина. Попытаемся, насколько этов наших силах, нарисовать портрет этих героинь.

Селестина, сестра Родена, тридцати лет от роду, былакрупной, но стройной и превосходно сложенной дамой; у нее были невероятновыразительные глаза и самые похотливые черты лица, какие можно было иметь; каки брат, она была смуглая, богатая растительностью, отличалась очень развитымклитором и седалищем, напоминавшем мужское, грудей у нее почти не было, затоимелся необузданный темперамент в сочетании со злобным и развратным умом; онаобладала всеми земными вкусами, главным образом особой расположенностью кженщинам, и еще предпочитала, что не совсем типично для женщины, отдаватьсямужчинам исключительно способом, который рекомендуют глупцы и который природасделала самым восхитительным из всех разновидностей любви[24].

Мартой звали гувернантку; ей было девятнадцать лет, у неебыло свежее роскошное тело, красивые голубые глаза, лебединая шея и такая жегрудь, совершенной формы фигура и прекраснейший на свете зад.