Только когда я снял обе рюмки, я сообразил, что мне тожепридется пить. Раньше я пробовал лишь хмелевое пиво и шампанское. Но шампанскоетак давно, что даже не помню, а пиво мне не понравилось.

– Сильно тряхнуло при старте, не находишь? – сказал вдругстарпом.

Я вспомнил слова бармена и ответил:

– На маршевых пошел. С перегрузом.

– А ты не дурак, мальчик, – удовлетворенно заметил старпом.– Давай, за удачный гипер…

Он выпил залпом, даже не поморщившись. Я вспомнил, как пилводку отец, задержал дыхание и одним глотком влил ее в себя.

И тут же торопливо запил имбирным пивом. Получилось совсемнеплохо. Нос защекотало резким запахом, и в глотке стало горячо. А так – нормально.

– Ого, – сказал старпом. – Ладно, теперь говори, что тебенужно?

– Я хотел бы предложить свои услуги в качестве расчетногомодуля, – выпалил я.

– Какой шунт?

– Креатив-гигабит.

– На потоковый режим тестировался?

– Восемьдесят четыре с половиной.

Старпом почесал подбородок. Плеснул себе водки, потомпокосился на меня. Я кивнул, и он налил половину рюмки и мне.

– У тебя есть разрешение?

– Да. – Я полез в карман, но космонавт покачал головой:

– Не сейчас… Все схвачено, все улажено, все разрешения,верю… Зачем оно тебе?

– Я не хочу здесь жить, – честно ответил я.

– Если бы ты сказал, что жить без космоса не можешь, я бытебе всыпал ремня, – непонятно выразился старпом. – Но здесь жить… да, я бытоже не хотел… Ты хоть представляешь себе, что такое – расчетный модуль?

– Это подключение мозга в режиме потоковой обработки данных,позволяющее осуществлять навигацию в гиперпространстве, – отчеканил я. –Поскольку быстродействие электронных вычислительных систем падает прямопропорционально скорости корабля при превышении константы С, единственнымметодом навигации в гиперканале является использование возможностейчеловеческого мозга.

– Думать при этом ты не сможешь, – объяснил старпом. – Тыдаже помнить ничего не будешь. Воткнули тебе шунт, ты отключился. Потом ожил,уже после посадки. Немного болит голова, и кажется, будто прошла минута, толькоборода выросла… впрочем, какая у тебя борода. Ну и? Что ж в этом хорошего?

– Я не хочу здесь жить, – упрямо повторил я. Раз уж этотдовод старпому понравился…

– Оплата расчетных модулей прогрессивная, и за пять летреального времени ты можешь скопить сумму, достаточную для поступления вкосмошколу, – продолжал старпом. – Тем более по возрасту ты вполне имсгодишься. Но есть такая беда – работа в потоковом режиме нарушает процессымотивации и целеполагания. Ты не захочешь куда-то уходить. Понимаешь?

– Захочу.

– Только два процента лиц, работавших расчетными модулями,уходят после истечения стандартного пятилетнего контракта. Около процентапрерывают контракт досрочно. Все остальные работают до… до смерти.

– Я рискну.

– Рисковый ты парень. – Старпом поднял рюмку и выпил. Яподумал и последовал его примеру. Во второй раз почему-то получилось хуже – язакашлялся, и старпом похлопал меня по спине.

– Возьмите меня, пожалуйста, – попросил я, отдышавшись. – Яведь все равно наймусь. Не к вам, так к кому-нибудь другому.

Старпом поднялся. В его бутылке еще немного оставалось, ноон будто внимания не обратил. Космонавты – они все чертовски богатые.

– Пошли.

Когда мы выходили, я подмигнул бармену. Тот улыбнулся иразвел руками. Будто не слишком меня одобряет, но признает мое право решать.Очень хороший человек, наверное, потому, что в космопорте работает.

Через красивый вестибюль гостиницы мы прошли к лифтам.Охраннику старпом молча показал свой галактический паспорт, и тот не сказал нислова. Рядом с лифтами был еще один маленький бар, даже не отделенный стеной.Там сидело человек пять девушек, все очень красивые и разные – азиатка,негритянка, беленькие. Они очень медленно пили кофе. Азиатка что-то сказалаподругам, глядя на нас, те захохотали.

– Цыц, груз… – рявкнул старпом, багровея.

Девушки захохотали еще сильнее. Я косился на них, пока мыподымались в стеклянной шахте лифта на верхние этажи.

– Вначале посмотрим, что скажет доктор, – сообщил старпом. –Вашей медицине я не верю.

– Ага, – согласился я. – У нас хорошая медицина, ноотсталая.

Вслед за старпомом я вошел в одну из дверей. Это былгостиничный номер, совершенно роскошный, в нем была видеостена, по которой шелкакой-то исторический фильм. В кресле напротив стены развалился тощий высокиймужчина, держащий в руке тонкий бокал с каким-то напитком. Бокал очень походилна него, и я улыбнулся.

Вообще все складывалось здорово!

– Антон, – подталкивая меня вперед, сказал старпом, –посмотри парня. Хочет пойти с нами расчетным модулем.

Мужчина обернулся, отставил бокал и сказал:

– Идиоты молодеют. Ты ему хоть объяснил, что такое быть впотоковой системе?

– Объяснил. Да он и сам все прекрасно понимает. – Старпомухмыльнулся. – Даже заметил, что «Аризона» стартовала на маршевых.

Антон покосился на стену, и та погасла, а свет в комнатестал ярче. Я заметил, что в номере окна тоже сделаны непрозрачными, как в баре.Наверное, космонавтам так не нравится смотреть на нашу планету, что онизатемняют все окна.

– Раздевайся, – велел он.

– Совсем? – спросил я.

– Нет, сапоги можешь оставить.

Он, конечно, иронизировал. Кто же носит сапоги в куполе? Яразделся догола, сложив одежду на стуле, который мне подвинул старпом.

– Какой у тебя шунт? – спросил Антон. – «Нейрон»?

Какие все-таки молодцы были мои родители! У нас в классепочти все с «Нейронами», гадкая штука. Я сказал, что у меня «Креатив».

– Серьезный парень, – согласился Антон, доставая маленькийчемоданчик. – Становись вот тут. – Я послушно встал, развел руки, как он велел.Антон извлек из чемоданчика шнур, предупредил: – Сейчас закружится голова.

Голова у меня и так кружилась, но я этого не сказал.Корабельный врач – Антон точно был корабельным врачом – подключил к нейрошунтушнур, потом разложил и установил передо мной сканер на треноге.

– Нервы крепкие? – спросил он.

– Угу.