– Хорошо, что вообще добрались! – ответила Мари,опускаясь на стул. – Борис в Энске попал в ЧК!

– Как это случилось? – спросил Серж,посерьезнев. – В облаву угодил? Не донес ли кто? Не просочилась ли ккрасным информация о нашей миссии?

– Нет, – постарался успокоить его Борис. –Просто не повезло. На вокзале в Энске столкнулся со старым знакомым.

– Кто таков?

– Большой человек у большевиков. Начальник энского ГПУСергей Черкиз. Он меня в девятнадцатом году едва не расстрелял, чудом удалосьсбежать. Хотя, в общем, это чудо – вот оно, рядом с вами. – И Борис кивнулна скромно потупившегося Саенко.

– А сейчас что – снова чудо? Не много ли чудес дляодного человека? Вы прямо какой-то Николай-чудотворец!

– Сейчас никакого чуда не было. Черкиз сам организовалмой побег.

– Сам?! – с недоверием переспросил Серж. – Авы говорите – не было чуда! Чтобы начальник ГПУ организовал побегарестованного!

– Это было в его собственных интересах… – И Борисрассказал о своем разговоре с Черкизом.

– Впрочем, – добавил он в конце, – он мнеловушку подготовил. Поставил на выходе своего человека, который должен был меняпристрелить… при попытке к бегству. Ну тут уж мне и в самом деле повезло – мояпуля другому человеку досталась, уголовнику, который за мной увязался.

– Я, конечно, извиняюсь, – подал голосСаенко, – мы люди темные, в Питере раньше бывать не доводилось, так незнаю, как здесь у вас положено: кормят людей, которые с дороги приехавши, илибез этого обходятся?

– И правда, – вступила Мари, – мы голодны, вдороге намучились, а ты тут сразу со своими подозрениями…

Они с Сержем обменялись только им понятными взглядами,очевидно, Мари сообщила ему, что Борису верить можно. Или следует покаподождать и понаблюдать, как он поведет себя дальше. Борису внезапно стало навсе наплевать – верят ему или не верят.

– Петр Спиридонович! – Серж выглянул вгорницу. – Петр Спиридонович, найдется у вас что-нибудь гостей нашихпокормить?

Старик накрыл стол вместо скатерти двумя газетами, бросилдеревянные ложки и вытащил из укромного места закутанный в старую мешковинугоршок.

В горшке оказалась каша – распаренная дробленка. Старикдостал из шкафчика большую пыльную бутыль с зеленоватым конопляным маслом и,близоруко сощурившись, скупо полил кашу. Потом выложил на стол две ржавогоцвета чахлые селедки и сказал, усмехнувшись недобро:

– Кушайте, гости дорогие! Чем богаты, тем и рады! Хлебанету, уж не обессудьте!

Саенко после такой речи крякнул и достал из своих запасовчерные сухари и сахар в чистом полотняном мешочке.

– Ох и скудно живешь, дед, – укоризненно сказалон, – чего у тебя в доме много, так это газет.

– Это уж конечно! – подтвердил старик. – Ясторожем в типографии служу, которые газеты бракованные – все мои! А что едаскверная – так раньше еще хуже было.

– Ну, положим, раньше-то лучше было, – процедилБорис.

– Ну, мил человек, – старик засмеялся, показавкорешки съеденных зубов, – так это когда было! А в девятнадцатом чеготолько не ели! Люди с голоду мерли как мухи! Хлеб из лебеды пекли да из мезги!Теперь-то, конечно, господа нэпманы такую торговлю наладили – все есть, толькоденег нету!

– Петр Спиридонович, вы еды на рынке купите, –сказал Серж, протягивая старику пачку денег, – не шикуйте там, чтобыподозрений не возбуждать, ну да вы и сами знаете…

– Уж как водится… – Старик снова недоброусмехнулся.

Поздно вечером Борис вышел на крыльцо. В доме у старика быложарко натоплено, ему хотелось подышать ночным свежим воздухом. Он обошел дом иувидел во дворе тусклый огонек папиросы. Мари, легонько прислонившись к старомупокосившемуся забору, пускала красивые колечки дыма.

И хотя на улице не горел ни один фонарь и окна домика былитщательно завешены – старик боялся посторонних любопытных глаз, – на улицебыло светло. Усыпанное звездами небо, какое бывает только ранней весной, едвали не падало на маленький домик, стремясь укрыть его обитателей от всех невзгодв настоящем и будущем. Месяц сиял бледно-голубым светом. Глаза Мари блестели.

– Хорошо! – Борис вдохнул полной грудью холодный,пахнущий антоновскими яблокомами воздух.

– Так бы и полетели туда, в это небо, как хвостатаякомета… – насмешливо, но не зло сказала Мари.

– Вы правы. – Борис не обиделся. – Хотелосьбы улететь от всего этого безобразия далеко-далеко, начать там новую,счастливую, жизнь, забыть все…

– Я не хочу забывать! – Голос ее хлестнул Бориса,как казацкой нагайкой.

– Вам не надо забывать их, своих близких, родных людей.Пускай они всегда будут с вами. Надо забыть все, что было потом, – твердоответил Борис, – иначе вы не сможете дальше жить.

– Я живу местью, – она сказала это сострастью, – я должна отомстить за то, что с ними сделали!

– Вы уверены, что мстите тем, кому нужно? –осторожно поинтересовался Борис.

– Это не важно, – отмахнулась Мари, – все онивиноваты. На каждом лежит какая-то доля вины.

– В общем, да, – согласился Борис, – но Бог,вернее, черт с ними со всеми! А вы, вы еще больше разрушаете свою душу местью!

Мари отвернулась и загасила папиросу. Небо по-прежнемупыталось накрыть их с головой. Было тихо, ни голоса, ни собачьего лая недоносилось издалека.

– Возможно, вы правы, – сказала Мари после долгогомолчания.

Борис приблизился к ней и мягко положил ладонь на ее руку,вцепившуюся в забор. Понемногу из ее руки ушло напряжение, так стояли онидолго-долго, смотря на звезды, пока одна не упала. Борис загадал желание –увидеться с сестрой в этом году. Что загадала Мари, осталось тайной.

Они бы не ушли еще долго, но Саенко выглянул из-за угла ибросил сердитым шепотом, что старик сам спать не ложится, пока дверь незаперта, и людям заснуть не дает.

– Сейчас идем! – недовольно буркнул Борис. –Экий ты, Пантелей… такое мгновение нам испортил!

Саенко не ответил, он уже плюхнулся в горнице на лавку,прикрылся шинелью и тихонько посапывал.

Мари как женщине хозяин предоставил лучшее место – кровать вдальней комнате. Судя по спинкам, украшенным бронзовыми виньетками, кровать всвое время была реквизирована в каком-нибудь богатом купеческом доме.

Сам хозяин спал на топчане за печкой, Луиджи довольствовалсясундуком, он прекрасно помещался на нем в силу маленького роста.

Для Сержа и Бориса старик бросил на пол матрас, набитыйсеном.

– Подвиньтесь, ваше благородие! – Борис ткнулСержа в бок.