– Назад по собственным следам? Но в таком случае куда онимогли лететь? Там Атласские горы, а за ними пустыня.

– Сиди́, ты клянешься, что все будет так, как тыобещал? Заправочная станция в Чикаго?

– Ты ее получишь, Мохаммед, если мы выберемся отсюда.

– Успех зависит от воли Аллаха.

– Будем надеяться, что Аллах хочет сделать тебя владельцемзаправочной станции в Чикаго. А почему именно в Чикаго?

– Сиди, брат моей жены уехал в Америку и приобрел тамзаправочную станцию. Ты хочешь, чтобы я всю жизнь провел на краю света? Здесьесть деньги, хорошая пища, ковры и женщины, но это не современно – непо-американски.

Питерс задумчиво вглядывался в полное достоинства смуглоелицо. Мохаммед в белом одеянии являл собой величественное зрелище. Какиестранные желания таятся в человеческом сердце!

– Не уверен, что ты поступаешь разумно, – вздохнул Питерс, –но будь по-твоему. Конечно, если нас раскроют…

Улыбка на смуглом лице продемонстрировала сверкающиебелизной зубы.

– Это означает смерть – во всяком случае, для меня.Возможно, не для тебя, Сиди, так как ты им нужен.

– Они тут на короткой ноге со смертью, верно?

Мохаммед презрительно пожал плечами:

– Что такое смерть? Это также воля Аллаха.

– Ты помнишь, что должен сделать?

– Да, Сиди. Я должен отвести тебя на крышу после наступлениятемноты и положить в твою комнату одежду, какую ношу я и другие слуги. Всеостальное – потом.

– Правильно. А сейчас лучше выпусти меня из лифта.Кто-нибудь может заметить, что мы катаемся вверх-вниз, и что-то заподозрить.

Вечером были танцы. Энди Питерс танцевал с мисс Дженсен,прижимая ее к себе и что-то шепча ей на ухо. Когда они медленно проплыли мимотого места, где стояла Хилари, он поймал ее взгляд и дерзко подмигнул.

Хилари закусила губу, чтобы сдержать улыбку, и быстро отвелаглаза.

Она посмотрела на Беттертона, стоящего у противоположнойстены и разговаривающего с Торквилом Эрикссоном, и слегка нахмурилась.

– Потанцуете со мной, Олив? – послышался рядом голосМерчисона.

– Конечно, Саймон.

– Только я не слишком хороший танцор, – предупредил он.

Хилари старалась ставить ноги туда, где партнер не мог наних наступить.

– Неплохое упражнение, – пыхтя, заметил Мерчисон. – На васужасно красивое платье, Олив.

Беседа казалась сошедшей со страниц старомодного романа.

– Рада, что оно вам нравится, – сказала Хилари.

– Выбрали в отделе мод?

– Да, – ответила Хилари, не поддаваясь искушению сказать: «Агде же еще?»

– Должен заметить, – продолжал Мерчисон, – что у них всеотлично организовано. Недавно говорил об этом Бьянке. Здесь прямо «государствовсеобщего благосостояния». Никаких забот – ни о деньгах, ни о налогах, ни охозяйстве, ни о ремонте. Все делают за вас. Для женщины это просто чудеснаяжизнь.

– Бьянка тоже так считает?

– Сначала ей было немного не по себе, но потом она вступилав несколько комитетов, стала организовывать дискуссии и лекции. Бьянкажалуется, что вы в этом не участвуете.

– Боюсь, что я не из той категории, Саймон. Меня никогда невдохновляла общественная деятельность.

– Да, но вам, женщинам, нужно как-то развлекаться. Вернее,не развлекаться, а…

– Чем-то заниматься? – подсказала Хилари.

– Вот именно. Современной женщине это просто необходимо. Японимаю, что женщины вроде вас и Бьянки в какой-то мере проявилисамопожертвование, прибыв сюда. Ни вы, ни она, к счастью, не принадлежите кмиру науки – боже избавь от ученых женщин! Большинство из них простоневыносимы! Я сказал Бьянке: «Дай Олив время освоиться». К этому месту нужнопривыкнуть. Сначала возникает эффект клаустрофобии, но это проходит…

– Вы имеете в виду, что можно привыкнуть ко всему?

– Ну, это зависит от человека. Например, Тому приходитсянелегко. Кстати, где он? А, вижу, разговаривает с Торквилом. Они прямонеразлучны.

– Мне это не слишком нравится. Не думаю, что у них многообщего.

– Молодой Торквил кажется очарованным вашим мужем. Следуетза ним повсюду.

– Я заметила. Интересно, почему?

– Ну, у него всегда имеется в запасе какая-нибудьзамысловатая теория. Я не в состоянии уследить за ним, так как он скверноговорит по-английски, а Том слушает и вроде бы понимает.

Танец кончился. Подошел Энди Питерс и пригласил Хилари наследующий танец.

– Я заметил, как вы страдали за правое дело, – усмехнулсяон. – Вам здорово отдавили ноги?

– Я была достаточно проворна.

– А мою работу вы заметили?

– С мисс Дженсен?

– Да. Могу сказать без ложной скромности, что имел ощутимыйуспех. Эти угловатые близорукие девицы необычайно податливы.

– Вы производили впечатление всерьез увлеченного ею.

– Этого я и добивался. При соответствующем обращении девушкаможет оказаться полезной. Она знает многое, что здесь творится. Например,завтра сюда прибудут важные персоны – врачи, правительственные чиновники,парочка богатых попечителей.

– Думаете, нам может представиться шанс…

– Нет, не думаю. Держу пари, на этот счет позаботятся какследует, так что не питайте ложных надежд. Но это важно, потому что мы узнаем,как происходят такие процедуры, и в следующий раз, возможно, нам кое-чтоудастся. А пока что, кормя с руки Дженсен, я могу выкачивать из нееразнообразную информацию.

– И кто-то из посетителей знает…

– Об организации? Уверен, что нет. Они просто инспектируютлепрозорий и медицинские исследовательские лаборатории. Это место недаромпостроено как лабиринт – постороннему не догадаться о его размерах. Думаю,несколько перегородок будут закрыты и нас полностью изолируют.

– Это выглядит невероятным.

– Знаю. Здесь почти все время чувствуешь себя как во сне.Слава богу, тут нет детей! Вы должны радоваться, что бездетны.

Питерс почувствовал, как внезапно напряглось ее тело.