– Простите, я ляпнул что-то невпопад. – Он подвел Хилари кстульям. – Я вас обидел?

– Нет, это не ваша вина. У меня был ребенок, и он умер – воти все.

– У вас был ребенок? – Он изумленно уставился на нее. – Ядумал, вы замужем за Беттертоном всего полгода.

Хилари покраснела.

– Да, конечно, – быстро сказала она. – Но я была замужемраньше. С первым мужем я развелась.

– Понятно. Самое скверное в этом месте то, что ничего незнаешь о прошлом соседей, поэтому рискуешь сказать что-то не то. Мне труднопредставить, что я ничего о вас не знаю.

– Как и я о вас. Ни где вы росли, ни какая у вас семья.

– Я рос в строго научной атмосфере – среди колб и пробирок.Никто вокруг ни о чем другом не думал и не говорил. Но я не был вундеркиндом.Гением была моя сестра. Она могла стать второй мадам Кюри, открыть новыегоризонты…

– И что с ней случилось?

– Ее убили, – коротко ответил Энди.

Хилари поняла, что речь идет о трагедии времен войны.

– Вы любили ее? – мягко спросила она.

– Больше, чем кого бы то ни было. – Питерс внезапноподнялся. – Что болтать о прошлом – у нас достаточно теперешних неприятностей.Посмотрите на нашего норвежского друга. Если бы не глаза, можно подумать, будтоон сделан из дерева. А этот его чопорный поклон – как будто голову дергают заверевочку.

– Это потому, что он высокий и худой.

– Не такой уж он высокий. Примерно моего роста – не болеешести футов.

– Рост бывает обманчив.

– Да, как паспортные данные. Взять того же Эрикссона. Ростшесть футов, светлые волосы, голубые глаза, продолговатое лицо, деревянныеманеры, нос средний, рот обычный. Даже если добавить то, что не указывают впаспорте, – говорит правильно, но чересчур аккуратно, – вы все равно неполучите полного представления о том, как в действительности выглядит Торквил…Что случилось?

– Ничего.

Хилари смотрела на Эрикссона. Ведь это описание БорисаГлидра! Почти слово в слово совпадающее с тем, которое она слышала от Джессопа.Возможно, именно поэтому Торквил Эрикссон внушал ей страх? Неужели… Она резкообернулась к Питерсу и осведомилась:

– Полагаю, он в самом деле Эрикссон? Он не может быть кем-тоеще?

Питерс с удивлением посмотрел на нее:

– Кем-то еще? Кем же?

– Я имею в виду… не мог он приехать сюда, выдавая себя заЭрикссона?

Питерс задумался:

– Едва ли это осуществимо. Ведь он должен быть ученым… И ктому же Эрикссон хорошо известен.

– Но ведь никто из живущих здесь, кажется, не встречал егораньше. Возможно, он действительно Эрикссон и одновременно кто-то другой.

– Вы хотите сказать, что Эрикссон мог вести двойную жизнь?Это в самом деле возможно, но маловероятно.

– Пожалуй, – согласилась Хилари.

Конечно, Эрикссон не был Борисом Глидром. Но почему ОливБеттертон так стремилась предупредить мужа насчет Бориса? Может, она знала, чтоБорис на пути в организацию? Предположим, что человек, который приезжал вЛондон и называл себя Борисом Глидром, в действительности им не являлся.Предположим, это был Торквил Эрикссон. Описание подходило к нему. С тех пор какЭрикссон прибыл в организацию, он не отставал от Тома. Хилари не сомневалась,что Эрикссон опасен, – кто знает, что скрывается за мечтательным взглядом егосветлых глаз…

Она поежилась.

– Что с вами, Олив?

– Ничего. Смотрите, заместитель директора собирается сделатьобъявление.

Доктор Нильсон, стоявший на трибуне, поднял руку, призывая ктишине, и заговорил в микрофон:

– Друзья и коллеги! Завтра вас просят оставаться в запасномкрыле. Пожалуйста, соберитесь к одиннадцати утра, когда будет произведенаперекличка. Чрезвычайное положение продлится всего двадцать четыре часа.Сожалею о причиняемых неудобствах. Объявление вывешено на доске.

Он удалился, улыбаясь, и музыка заиграла снова.

– Нужно опять приударить за Дженсен, – сказал Питерс. – Вонона стоит с серьезным видом у колонны. Хочу выяснить, что собой представляетэто запасное крыло.

Он отошел. Хилари села и задумалась. Не слишком ли у нееразыгралось воображение? Торквил Эрикссон?.. Борис Глидр?..

Перекличка состоялась в большом лектории. Все оказались наместе. Потом их построили в длинную колонну и повели по лабиринту коридоров.Хилари, шагая рядом с Питерсом, знала, что он прячет в руке маленький компас,незаметно для окружающих определяя направление, по которому их ведут.

– Сейчас это едва ли нам поможет, – тихо заметил он. – Нопотом – кто знает.

В конце коридора находилась дверь, возле которой им пришлосьзадержаться, пока ее открывали.

Питерс вынул портсигар, но тут же послышался властный голосван Хейдема:

– Пожалуйста, не курите. Ведь вас уже предупреждали.

– Простите, сэр.

Питерс оставил портсигар в руке. Потом они снова двинулисьвперед.

– Как овцы, – с отвращением сказала Хилари.

– Не унывайте, – пробормотал Питерс. – В стаде всегданайдется паршивая овца.

Хилари с признательностью посмотрела на него и улыбнулась.

– Женская спальня направо, – сказала мисс Дженсен и повелаженщин в указанном направлении.

Мужчин повели налево.

Спальня представляла собой большую комнату, похожую набольничную палату. Вдоль стен стояли кровати с пластиковыми занавесками. Укаждой кровати находился шкафчик.

– Здесь все просто, но не так уж примитивно, – сказала миссДженсен. – Ванная расположена справа, а общая гостиная – за дверью в концекомнаты.

«Общая гостиная», где все встретились вновь, походила на заложидания аэропорта. С одной стороны помещались бар и стойка, с другой – рядкнижных полок.

День протекал довольно приятно. На маленьком портативномэкране показали два кинофильма.

Искусственное неоновое освещение компенсировало отсутствиеокон. К вечеру зажглись дополнительные лампы, от которых исходил мягкий свет.

– Умно, – одобрил Питерс. – Это сводит на нет ощущение, чтонас замуровали заживо.