– Мы должны выбраться отсюда! – воскликнула Хилари.

– И выберемся.

– Вы говорили это раньше, но я не вижу никакого прогресса.

– И напрасно. Я не сидел без дела.

Хилари удивленно посмотрела на него.

– У меня нет конкретного плана, но я приступил к подрывнойдеятельности. Здесь немало недовольных – куда больше, чем известно нашемубогоподобному герру директору. Я имею в виду скромных и незаметных сотрудниковорганизации. Еда, деньги, роскошь и женщины – это еще не все. Я вытащу васотсюда, Олив.

– И Тома?

Лицо Питерса омрачилось.

– Выслушайте меня, Олив, и постарайтесь мне поверить. Томсделает все, что от него зависит, чтобы остаться здесь. В этом месте он… вбольшей безопасности, чем во внешнем мире.

– Безопасности? Странное слово.

– Я использовал его намеренно.

Хилари нахмурилась:

– Не понимаю, что вы имеете в виду. Том не… Вы не думаете,что он психически болен?

– Ни в малейшей степени. Он боится и нервничает, но в такомже здравом уме, как мы с вами.

– Тогда почему вы говорите, что здесь он в большейбезопасности?

– Клетка вообще очень безопасное место, – медленно отозвалсяПитерс.

– О нет! – воскликнула Хилари. – Не убеждайте меня, что вытоже в это верите, что массовое внушение или гипноз подействовали и на вас.Безопасность, покорность… Мы должны протестовать! Должны хотеть бытьсвободными!

– Знаю, – кивнул Питерс. – Но…

– Во всяком случае, Том отчаянно стремится вырваться отсюда.

– Возможно, он не знает, что для него лучше.

Внезапно Хилари вспомнила намеки Тома. Если он выдалсекретную информацию, то ему грозит судебное преследование за разглашениегосударственной тайны. Несомненно, Питерс подразумевал именно это, но Хиларибыла тверда в своем решении. Даже приговор к тюремному заключению лучшепребывания здесь.

– Том тоже должен выйти отсюда, – упрямо заявила она.

– Будь по-вашему, – с горечью сказал Питерс. – Я васпредупредил. Хотел бы я знать, за что вы так любите этого парня?

Хилари испуганно посмотрела на него. С ее губ уже былиготовы слететь слова, но она вовремя сдержалась. «Я не люблю его, – хотеласказать Хилари. – Том ничего для меня не значит. Он был мужем другой женщины, ия чувствую себя ответственной перед ней… – После этого она бы добавила: – Еслия о ком-то и беспокоюсь, так это о вас!»

– Наслаждались обществом этого скучного американца? –осведомился Том Беттертон, когда Хилари вошла в их спальню. Он лежал на кроватии курил.

Хилари слегка покраснела:

– Мы прибыли сюда вместе и ко многому относимся одинаково.

Беттертон рассмеялся:

– Я вас не виню. – Он посмотрел на нее новым, оценивающимвзглядом. – Вы красивая женщина, Олив.

Хилари с самого начала убедила Тома обращаться к ней поимени его жены.

– Да, – продолжал он, окидывая ее взглядом с головы до ног.– Вы чертовски красивая женщина. Я сразу это заметил, хотя сейчас мне не дотого.

– Возможно, это к лучшему, – сухо промолвила Хилари.

– Я абсолютно нормальный мужчина, моя дорогая, – во всякомслучае, был таковым. Один бог знает, что я представляю собой теперь.

Хилари села рядом с ним.

– Что с вами происходит, Том? – спросила она.

– Я же говорил вам – не могу сосредоточиться. Как ученый якончен. Это место…

– Но ведь другие – по крайней мере большинство – нечувствуют себя так, как вы?

– Очевидно, они слишком толстокожи.

– Некоторые из них достаточно темпераментны, – заметилаХилари. – Если бы у вас был здесь хоть один настоящий друг…

– Ну, у меня есть Мерчисон, хотя он порядочный зануда. А впоследнее время я часто вижусь с Торквилом Эрикссоном.

– Вот как? – почему-то это удивило Хилари.

– Да. У него потрясающая голова. Хотел бы я иметь такую же.

– Он странный тип, – сказала Хилари. – Меня он всегданемного пугал.

– Пугал? Торквил? Да он тихий как ягненок! В некоторыхотношениях он словно младенец – совсем не знает жизни.

– Тем не менее он меня пугает, – настаивала Хилари.

– Очевидно, у вас тоже шалят нервы.

– Пока нет, но, думаю, вскоре начнут шалить. Том, держитесьподальше от Торквила Эрикссона.

Он уставился на нее:

– Почему?

– Не знаю. Но чувствую, что так будет лучше.

Леблан пожал плечами:

– Они наверняка покинули Африку.

– Это еще неизвестно, – возразил Джессоп.

– Все указывает на это. – Француз покачал головой. – В концеконцов, мы ведь знаем, куда они направляются, не так ли?

– Если они направляются туда, куда мы предполагаем, то зачемначинать путешествие в Африке? Где-нибудь в Европе это было бы гораздо проще.

– Верно. Но тут есть и другой аспект. Никто не ожидал, чтоони соберутся и начнут путешествие здесь.

– И все же, по-моему, причина не только в этом, – настаивалДжессоп. – К тому же только маленький самолет мог воспользоваться темаэродромом. Перед тем как пересечь Средиземное море, им пришлось бы где-нибудьсесть и заправиться. Тогда они, безусловно, оставили бы какие-нибудь следы.

– Mon cher, мы провели расследование во всех возможныхместах…

– Люди со счетчиками Гейгера в конце концов должны что-тообнаружить. Ведь число самолетов, подлежащих обследованию, ограничено. Малейшийслед радиоактивности – и мы будем знать, что нашли нужный самолет.

– Если ваш агент смог воспользоваться пульверизатором. Увы!Как всегда, слишком много «если».

– Мы добьемся успеха, – уверенно заявил Джессоп. –Интересно…

– Да?

– Мы считали, что они направились к северу – к Средиземномуморю. Предположим, они полетели на юг.