В общем, насколько понял Сварог, сто сорок лет назад Коронупоразила самая страшная за всю историю Гаранда эпидемия. Сперва полагали, чтоее разносчиком является вирус, передающийся либо при контакте, либовоздушно-капельным путем. Потом установили, что это не так – заболевали дажете, кто содержался в глухой изоляции, например, члены императорской фамилии. Инаоборот: некоторым из тех, кто находился в постоянном контакте с больными,удавалось избежать заражения… Да и вирус выделить не удалось. Короче,цивилизации мог наступить полный кердык, если б не один деятель.

Не врачеватель и не ученый – простой вояка, некий штабен-йорОркин-Крог. Про то, как ему пришло в голову предположение о первопричинеболезни и способе ее устранения, ни в одной из книг не рассказывалось, а самОркин Крог мемуаров после себя не оставил. Но – вот пришла, и как-то он сумелубедить в своей правоте непосредственное начальство. Судя по всему, бравыйштабен-йор жил по принципу: «Проще не обойти дерево, а срубить его», – и,конечно, его вело по жизни тщеславие, которое в конечном счете и погубило, ноэто уже другая история.

Итак, начальство поддержало инициативу штабен-йораОркин-Крога – поддержало, думается, от полной безысходности. В те годы все, отпростолюдинов до императорской семьи, жили в страхе, что завтра болезнь войдети в его дом. Оркин-Крог возглавил Бронзовый поход. Три батальона высадились странспортника «Королева Эшта» на южной оконечности Ханнры и с трех сторон вошлив лес, где обитало племя ошлодо.

– Сейчас я покажу, как это выглядело, – сказалаЭйлони и принялась листать книгу. – За два месяца солдаты Оркин-Крогавырезали под корень все племя ошлодо. И эпидемия прекратилась. С тех самых порни одного случая каменной лихорадки на территории Короны зарегистрировано небыло… Вот, посмотрите.

Ее длинный ненакрашенный ноготь коснулся левой страницы, гдебыла помещена гравюра, изображающая битву. Вернее, резню, а не битву. Солдаты вкирасах и пластинчатых шлемах ворвались в деревню, поджигали сложенные изтростника хижины и убивали всех подряд, не делая исключений ни для женщин, нидля детей. Аборигенов – невысоких темнокожих людей в набедренных повязках –рубили саблями и секирами на длинных рукоятях. Пытавшихся спастись бегствомвыцеливали стрелки…

На переднем плане гравюры стоял, подбоченясь, писаныйкрасавец с орлиным взором – без защитных доспехов, без шлема. Изогнутой саблейон указывал кому-то куда-то – не иначе, показывал направление следующего удара.Тут даже нечего смотреть подпись под гравюрой, чтобы убедиться: это и есть тотсамый Оркин-Крог, герой Гаранда, инициатор Бронзового похода. А в правомверхнем углу гравюры была изображена такая сценка: аборигены, окружив, своимителами прикрывали пожилого, увешанного амулетами человека – как пить дать,шамана. Тот воздевал руки, призывая богов спасти его народ от кровожадныхчужеземных погубителей…

На правой странице тоже имелась гравюра, изображавшая прямопротивоположные события: несколько солдат, чьи кирасы и шлемы валялись наземле, висели на деревьях головами вниз, а аборигены разводили большой костер иделовито точили ножи. В общем, судя по всему, в том походе доставалось и людямэнергичного штабен-йора…

– А теперь посмотрите на это.

Она перевернула страницу. Еще одна гравюра, котораяотношения к Бронзовому походу не имела. На деревянной кровати лежит обнаженныймужчина в окружении рыдающих родственников, а чуть в отдалении держитсяженщина, на ее одежде ясно виден цветок одуванчика в короне с тремя зубцами.Женщина-врач в бессилии опустила руки и потупила взор – больному уже ничемпомочь нельзя. Человек на кровати худ, как узник Освенцима. От поясницы доголовы кожа заштрихована черным цветом. А руки и ноги вдеты в петли,приделанные к кровати.

– Петли – это для того… – медленно проговорилСварог.

Патронесса кивнула:

– Последняя стадия проходит очень тяжело. Перед…отходом в иной мир человек приходит в сознание. Всегда. Если лихорадкапорождена человеческим умыслом, то нельзя было придумать ничего более ужасногои жестокого. Если не пользоваться петлями… больные пытаются покончить с собой,не в силах вытерпеть телесные муки.

Сварог выдавил из себя, деревянно выговаривая слова:

– Вы хотите сказать, что то же самое ждет моего друга?

– Я бы хотела вас утешить, но… ведь вы солдат.

– Как протекает болезнь?

– Всегда одинаково. Переход от нормального состояния кпатологическому мгновенный. Человек сразу погружается в состояние беспамятстваи, как я уже сказала, выходит из него только в день, когда его настигаетсмерть. С первых минут его лицо приобретает сиреневый оттенок. На груди тожепоявляется сиреневое пятно, оно укрупняется с каждым днем, пока весь кожныйпокров туловища не становится… ну, вы видели гравюру. У вашего товарищаприсутствуют все симптомы этой болезни, в том числе и пятно на груди. Потомглавное: его кровь в трубке Рокси показала смешение цветов, характерное толькодля этой болезни. Никакое другое заболевание не дает такое чередованиеоттенков.

Патронесса закрыла книгу.

– Болезнь длится, как правило, десять – двенадцатьдней. Известны случаи, когда больному удавалось прожить девятнадцать дней.

– А случаи выздоровления? Что известно о них? –быстро спросил Сварог.

– Ничего. Ни один случай исцеления в истории медициныточно не описан, – она замялась. – Под точностью я подразумеваюудостоверенный…

– А неточно? – перебил Сварог. Какая сейчас, кдьяволу, вежливость!

– Неточно известны два случая выздоровления. Но вы жепонимаете…

– Расскажите о них. Они описаны?

– Да. И довольно подробно. Однако свидетели не вызываютдоверия. Моряки. Вы же не верите в рассказы о морских дьяволах и ПеннойЖенщине?

– Эйлони, – Сварог заглянул ей в глаза, –многое из того, что я считал немыслимым и невообразимым, вдруг превращалось дляменя в повседневность.

– Вот. Тогда прочитайте сами.

Патронесса, оказывается, держала пальцем страницы,посвященные каменной лихорадке, словно предчувствуя, что к ним придетсявернуться. Сварог схватил книгу.

«Известно, что на всех кораблях, ходящих одним и тем жесоставом не первый год (смена нескольких человек не в счет), развивались своитрадиции – помимо традиций, общих для всего флота. Любой замкнутый мирок раноили поздно начинает порождать свои неписаные законы и установления. Скажем, на«Блэйге», разведывательном корабле, где служил штурманом мой отец, был заведентакой обычай: тех, кто впервые принимал участие в миссии, заставляли, ссерьезными лицами убедив в необходимости этого, в тяжелых боевых доспехахвыкапывать на берегу котлован якобы под склад продовольствия. Ох, и потели жеони на этой работенке! Вот такой на «Блэйге» сложился обряд посвящения новичковв разведчики. Ну да известно – у разведчиков нравы, равно как и шутки,по-солдатски грубоватые»…