«Почта – вот это важно».

И внезапно она осознала важность лежащей на почтовом ящикебандероли. Вчера, в понедельник, приносили почту. Сегодня был вторник, и почтудолжны принести снова.

Слезы облегчения стали скатываться по ее еще не высохшимщекам. Она еле удержалась, чтобы не разбудить Тэда и сказать ему, что все будетнормально, потому что не позже двух – или даже раньше, если отделение недалеко,– этот кошмар закончится.

Почтальон должен приехать, даже если почты для Кэмберов нет– вот в чем вся прелесть. Это его работа. Он приедет сюда, на свой конечныйпункт, и сегодня его встретят здесь слезами, как спасителя.

Она увидела корзину Тэда и вспомнила, что там еще есть еда.Она хотела сберечь ее на случай… Ну, на всякий случай. Теперь в этом не былонеобходимости, хотя Тэд наверняка проголодается, когда проснется. Она съелаостатки огурца. Тэд его все равно не любит. Странный завтрак для него, подумалаона, улыбнувшись. Инжир, оливки и «Слим Джим».

Доедая кусочки огурца, она подумала, что во всей этойистории есть ряд пугающих совпадений. Вик уехал на десять дней – раз. Вик вчерапозвонил рано – два. Если бы он позвонил позже, он бы наверняка забеспокоился.И три – Кэмберов не оказалось дома. Всех троих. Остался только пес. Очень милос их стороны. Они…

Внезапная страшная догадка пронзила ее. Что, если они всетрое лежат в сарае? Она попыталась отогнать вставший перед глазами образ, но онвозвращался во всей своей неумолимости. Три тела, лежащих рядом, как куклы,пыль рядом с ними пропитана кровью, невидящие глаза устремлены к потолку,одежда разорвана.

(прекрати)

Может быть, первым он схватил мальчика. Остальные были накухне, услышали крики, выбежали…

(прекрати немедленно! )

…но мальчик был уже мертв, пес перегрыз ему горло, и когдаони в ужасе замерли, он подкрался к ним в полутьме и…

(да нет, мужчина должен был успеть схватить ружье ипродырявить ему башку, и потом, где машина? У них же была машина).

Тогда почему никто не приходит покормить пса? Если они всеуехали, то должны были кого-нибудь попросить.

В этой мысли крылась пугающая логика. Почему никто неприходит? Когда вы уезжаете куда-нибудь…

Тут пес снова вышел из сарая.

«Вот и ответ, – появилась новая спасительная мысль. – Разникто его не кормит, ему придется самому поискать себе еду».

Но с другой стороны, может, пес и не захочет есть. А может,мать с сыном действительно уехали на семейный праздник, а Джо Кэмбер простоваляется где-нибудь пьяный. Все может быть.

«Может, он ел что-нибудь в сарае? И что он там ел?»

Она отправила в рот последний кусочек огурца и почувствовалаболь в желудке. Они оставили псу поесть прежде, чем уехали. Не нужно бытьШерлоком Холмсом, чтобы догадаться.

Но перед ней все еще стояла картина пропитанной кровью пылив сарае.

«Хватит. Думай уж лучше о почте. Думай о будущем. Думай оспасении».

За окном раздался тихий скрежет.

Она не хотела смотреть туда, но голова поворачивалась словнопод действием чьей-то невидимой руки. Она услышала хруст связок шеи. Там былКуджо, и он смотрел на нее. Его морда находилась от нее не более, чем в шестидюймах. Их разделяло только стекло.

Куджо усмехался.

Она почувствовала, как в ее легких зарождается крик, когдаопять подумала, что может прочесть его мысли.

«Я до вас доберусь, крошки мои. Думай про почтальона,сколько хочешь. Я и его убью, как убил всех троих Кэмберов, как убью тебя и твоегосына. Можешь думать, о чем угодно. Можешь…»

Крик рвался наружу, словно был живым существом, а она в этовремя вспомнила: Тэд хотел писать, и она подняла его вверх и чуть приоткрылаокно, дюйма на четыре, и он сделал это туда, а она смотрела, не идет ли пес;потом она уснула, потом ей представились мертвецы в сарае, потом…

Пес усмехался ей; его звали Куджо, и его укус означалсмерть.

Крик рвался наружу.

(Но Тэд спит).

Она изо всех сил стиснула челюсти. Наконец сердце забилосьчуть поспокойнее, и крик угас. Она улыбнулась псу и показала ему оба среднихпальца на руках, поднеся их к стеклу, чуть затуманенному его дыханием.

– Скотина, – прошептала она.

Пес повернулся и пошел к сараю. Она снова подумала о том,что он там делает (и что он там ест) и решительно закрыла эту тему.

Но спать больше не хотелось, хотя до рассвета еще было оченьдалеко. Она присела, твердя себе, что это глупо, что пес не может быть каким-тоужасным призраком, вырвавшимся из шкафа Тэда.

Вик подскочил на кровати в полной темноте, чувствуя, какдыхание со свистом выходит из пересохшего горла. Сердце в его груди билось, какмолот, и он в первую минуту даже подумал, что упал с кровати.

Он открыл глаза и увидел окно, тумбочку, лампу.

(Это отель «Риц-Карлтон» в Бостоне, штат Массачусетс).

Он расслабился, удивляясь, как он мог так растеряться. Из-зачего? Ах да, ему приснился кошмар.

Кошмар! Такого он не мог припомнить даже в детстве. Он взглянулна будильник, стоящий на тумбочке. Без двадцати два. Роджер на другой кроватиповернулся и лежал теперь на спине, сбросив простыню.

Вик спустил ноги с кровати, тихо прошел в ванную и прикрылдверь. На полочке лежали сигареты Роджера, и он взял одну. Это было емунеобходимо. Потом сел на унитаз и закурил, стряхивая пепел в раковину.

Опасный сон, сказала бы Донна, и он в самом деле мог бытьопасным. Ведь он лег спать в пол-одиннадцатого в лучшем расположении духа, чембыл всю последнюю неделю. Вернувшись в отель, они с Роджером просидели полчасав баре, обсуждая его идею, а потом Роджер порылся в бумажнике и извлек оттудателефон Янси Харрингтона. Так звали актера, игравшего роль Профессора вкусныхкаш.

– Надо еще спросить, согласится ли он на это, – сказалРоджер, набирая номер. Вик тоже не знал, согласится ли Харрингтон. Он был оченьподавлен всем происшедшим.

Но их ожидал приятный сюрприз. Харрингтон сразу жесогласился. Он понимал, что с Профессором покончено, но, как и Вик, считал, чтоему нужно оправдаться перед публикой.

– Вот тип, – сказал Роджер восхищенно, вешая трубку.