– Мама, почему так жарко?

– Эффект отражения, – машинально ответила она. Теперь онадумала о том, что проходит последний экзамен на материнство – или навзрослость. Сколько они здесь? Часов пятнадцать, самое большее. И она ужесовершенно выдохлась.

– А можно мне попить «Доктора Пеппера», когда мы приедемдомой? – слова от Монстров, смятые и промокшие от пота, лежали у него наколенях.

– Все, что захочешь, – сказала она и крепко обняла его. Еготело казалось одеревеневшим. «Зачем я кричала на него?» – подумала онагорестно».

Но она исправится. Вот только приедет почтальон, и онаобязательно исправится.

– А я думаю, что мо… что собака нас съест, – сказал Тэд.

Она промолчала. Куджо нигде не было. Даже звук мотора непривлек его. Может, он спит? Может он уже умирает? Вот было бы хорошо… особенноесли бы он умирал медленно. В муках. Она снова посмотрела на дверь. Оназаперта. Теперь это было ясно. Когда люди уезжают, они запирают дверь. Было быглупо пытаться ее открыть, особенно зная, что скоро приедет почтальон.«Представь, что это на самом деле», – всегда говорил Вик. Представь, что насамом деле пес жив и ждет в сарае, когда ты соберешься вылезти.

Уже было почти одиннадцать. Она еще час назад заметилачто-то, лежащее в траве за окном Тэда. После пятнадцати минут изучения онапоняла, что это старая бейсбольная бита с рукояткой, обмотанной изолентой.

Вскоре после этого из сарая опять показался Куджо, слепотаращась на солнце своими красными, воспаленными глазами.

Приторный голос Джерри Гарсиа из чьего-то транзистора плылпо коридору, отражаясь от его стенок, как будто звучал в длинной стальнойтрубе. В это утро он умывался и брился в грязном общественном туалете, средилуж блевотины и засохших пятен крови.

«Иди куда хочешь, сладкая моя, – пел Джерри Гарсиа, – но неговори им, что знаешь меня».

Стив Кемп стоял у окна своей комнаты на пятом этажепортлендской гостиницы, глядя вниз и думая о Донне Трентон, о том, как онразвлекался с ней, и что потом случилось. А что случилось? Что за чушь?

У него зверски болела голова. Лучше бы он поехал в Айдахо.Чего ради он торчит здесь? Он не знал. Этим утром он посмотрел на себя вгрязное зеркало в туалете и подумал, что стареет. Вернувшись в номер, заметилна полу таракана. Кругом дрянь.

«Она поперла меня не потому, что я стар, – бессвязно думалон. – Я вовсе не стар. Она просто получила от меня, что хотела, эта сука. У неечесалось в одном месте. Я ей прописал лекарство. Интересно, как любящемусупругу мое скромное послание? Что он сделал с ней?»

И получил или он его вообще?

Стив затушил сигарету об шкаф. Да, это интересный вопрос.Ответ на него может дать ответы и на другие. И прогнать это гнусное чувство, непокидавшее его с тех пор, как ему так постыдно указали на дверь.

Внезапно он понял, что нужно делать, и сердце его забилось впредвкушении. Он сунул руку в карман, нащупал мелочь и вышел. Было без двадцатидвенадцать, и почтальон, на которого так надеялась Донна, уже сворачивал наКленовую дорогу.

Вик, Роджер и Роб Мартин провели утро в студии и вышлиоттуда только к обеду. После гамбургеров и большого количества пива Виквнезапно осознал, что он пьян. Обычно он не выпивал больше одного коктейля илистакана белого вина; он наблюдал, как многие из его коллег по рекламе шлялисьпо питейным заведениям на Мэдисон-авеню, рассказывая первым встречным осюжетах, которые они никогда уже не сделают… или, если напивались сильнее, ороманах, которых никогда уже не напишут.

Его охватывало странное чувство: полупобедное,полутревожное. Роб встретил их идею последней рекламы Профессора с энтузиазмом…но не хотел ничего делать без одобрения старика Шарпа и его сына.

Теперь они втроем сидели за угловым столиком ресторана надостатками своих гамбургеров, загромоздившими стол пивными бутылками ипереполненной пепельницей. Вик вспомнил день, когда они с Роджером сидели в«Желтой подлодке» в Портленде, обсуждали предстоящую поездку. На волненостальгии он вспомнил про Донну и Тэда и подумал, что они сейчас делают. «Надопозвонить им вечером» – подумал он. – Если я еще буду достаточно трезвым».

– Ну и что теперь? – спросил Роб. – Останетесь тут илиполетите в Нью-Йорк? Можем сходить на бейсбол, – Вик поглядел на Роджера, нотот лишь пожал плечами.

– В Нью-Йорк. Спасибо, Роб, но нам сейчас не надо бейсбола.Нужно еще много согласовывать, но я думаю, все в конце концов согласятся с моейидеей.

– Ну, не заносись, – сказал Роб. – Еще много вопросов.

– Вот и нужно их разрешить, – сказал Роджер. – Я думаю, намаркетинг нам хватит дня.

– Может понадобится и два, – заметил Вик. – Во всяком случаенужно иметь запас времени.

– А что потом?

– А потом мы позвоним старику и попросим с ним встречи. Ядумаю, мы полетим в Кливленд прямо из Нью-Йорка. «Волшебное таинственноепутешествие».

– Ага, «увидеть Кливленд и умереть», – мрачно подхватилРоджер. – Мне не терпится увидеть этого старого пердуна.

– Не забудь про молодого, – усмехнулся Вик.

– Как можно! Джентльмены, я предлагаю еще по маленькой.

Роб взглянул на часы.

– Знаете, мне…

– Ну, еще по одной.

– Ладно, – вздохнул Роб.

Почтальон Джордж Мира сошел со ступенек почты в Касл-Роке ипукнул. Сегодня он пукал особенно часто, но это его мало волновало.

Причем, это не зависело от того, что он ел. Вечером они сженой ели тосты с селедочным маслом – он пукал. Утром бананы – он опять пукал.Днем, в «Пьяном тигре» он съел два чизбургера с майонезом – и снова пукал.

Он отыскал симптомы в «Домашней медицинской энциклопедии»,солидном двенадцатитомном издании, которое его жена приобретала по тому в год вСауз-Пэрисе. То, что Джордж Мира прочитал в статье «Газы избыточные», его неочень обрадовало. Там говорилось, что это может быть симптомом гастрита илидаже язвы. Он уже хотел сходить к доктору Квентину, но скорее всего тот скажетему, что он стареет и оттого пердит.

Джордж тяжело пережил смерть старой Эвви Чалмерс – тяжелее,чем он думал раньше, – и с тех пор не любил думать о старости. Он предпочиталдумать о предстоящем уходе на пенсию, когда они будут тихо-мирно жить вместе сКэти. Не нужно будет вставать в полседьмого, таскать мешки с почтой и слушатьназидания Майкла Фурнье, почтмейстера. Не нужно мерзнуть зимой и изнывать отжары, доставляя почту дачникам в их коттеджи. Вместо этого он сам будет ездитькуда-нибудь… а лучше всего отдыхать. Мысль о причинах его пуканья врывалась вэти приятные мысли, как ракета с неполадками в управлении.