— Нет. Им нужны новые данные.

— Но… что они думают?

Маршалл непроизвольно улыбнулся.

— Моя бедная малышка, — сказал он. — Откуда мне знать? Икого ты подразумеваешь под словом «они»? Королевского прокурора, присяжныхзаседателей, полицию, журналистов или лезеркомбских рыбаков?

— Полицию.

— Полицию! Ты же понимаешь, что она не станет кричать навсех перекрестках, о чем она думает!

Они подошли к отелю, и он вошел в него, не добавив больше нислова. Розамунда пошла за ним следом, но Линда окликнула ее.

Молодая женщина повернулась. Она увидела такое несчастноемаленькое личико и прочла в глазах Линды столько отчаяния, что направиласьобратно и подошла к девочке. Она взяла Линду под руку и потянула ее за собой всторону от отеля на маленькую тропинку, ведущую на другой конец острова.

— Самое главное, Линда, — сказала она с почти материнскойнежностью, — это больше ни о чем не думать! То, что случилось, ужасно, я знаю,что ты перенесла тяжелый шок, и догадываюсь, о чем ты хочешь мне сказать. Нозачем все время думать о таких страшных вещах? Почему ты только об этом идумаешь, раз уж, если говорить правду, ты не любила Арлену?

— Да, это так, — дрожащим голосом воскликнула Линда. — Я нелюбила ее!

— Вот именно! Горевать о ком-то, кого ты любила, этопонятно! Тогда сам себе не прикажешь: «Я больше не хочу переживать!» Но вдругих случаях, как бы ужасно все ни казалось, достаточно по-настоящемузахотеть, чтобы больше об этом не думать!

— Вы не понимаете меня, — сказала Линда.

— Я как раз, наоборот, отлично тебя понимаю.

Линда покачала головой.

— Нет, вы меня не понимаете… Даже совсем не понимаете! ИКристина тоже! Вы обе очень добры ко мне, но вы меня не понимаете! Вы считаете,что я просто забиваю себе голову бог знает чем, что все это игра воображения…Но это не так… Если бы вы знали то, что знаю я!

Молодая женщина вздрогнула и резко остановилась. Онавысвободила свою руку из-под руки Линды и, напрягаясь, чтобы сохранитьспокойствие, спросила:

— Что же ты знаешь?

Линда отвела глаза.

— Ничего, — прошептала она, опустив голову.

Розамунда сжала ее локти в своих руках и, глядя ей прямо вглаза, медленно произнесла:

— Будь осторожна, Линда! Я тебя умоляю, будь осторожна!

Девочка смертельно побледнела.

— Я и так осторожна, — прошептала она. — Я все времяосторожна!

— Послушай меня, — начала Розамунда голосом, в которомзвучала страстная мольба. — Я повторяю тебе то, что только сказала… Нооказывается, это еще более необходимо, чем я думала! Выброси всю эту историю изголовы и больше не думай об этом!.. Забудь о ней!.. Если ты захочешь, ты сможешь..и это надо сделать!.. Арлена умерла, и к жизни ее ничто не вернет!.. Ну такзабудь… и думай о будущем! А самое главное, держи язык за зубами!

Линда дрожала.

— Похоже на то, что вы все знаете, — выдохнула она.

— Я ничего не знаю, — ответила Розамунда голосом, полнымотчаянной решимости. — Ничего, слышишь? Я считаю, что убийца просто неизвестнооткуда взявшийся маньяк, сумасшедший!.. Это самая правдоподобная гипотеза, ирано или поздно полиции придется с ней согласиться! Так, наверное, должно былослучиться, и так оно и случилось!

— Если папа…

— Молчи!

— Я хотела вам что-то сказать. Мама…

— Что мама?

— Маму обвинили в убийстве?

— Да.

— А потом папа на ней женился. Значит, папа считает, чтоубивать — это не плохо?.. То есть, не всегда плохо…

— Не говори таких вещей, Линда! Даже мне… У полиции нетникаких улик против твоего отца. У него есть алиби… Неопровержимое алиби. Онничем не рискует…

— Значит, они думали, что папа…

— Откуда мне знать, что они думали? Главное, теперь онизнают, что он не мог ее убить! Ты понимаешь? Он не мог ее убить!

В ее голосе звучала необычайная сила, нота полнойубежденности, которую она настойчиво старалась передать девочке.

Линда была глубоко взволнована. Ее тело содрогалось отнервной дрожи.

— Не бойся! — продолжала Розамунда. — Скоро ты сможешьуехать отсюда и забыть обо всем плохом!

С неожиданной яростью Линда крикнула:

— Нет! Я никогда этого не забуду!

Она вырвалась из объятий молодой женщины и со всех ногринулась к отелю.

Изумленная Розамунда осталась стоять, как вкопанная.

— Дорогая миссис Редферн, я бы хотел кое-что у вас спросить.

Кристина Редферн взглянула на Пуаро, но мысли ее были явнодалеки от него.

— Да?

От Эркюля Пуаро не ускользнуло, что она думала о чем-тодругом. Он заметил, что молодая женщина уже давно не сводила глаз со своегомужа, который ходил взад и вперед по террасе перед баром. Но на данный моментего не интересовали проблемы их супружеской жизни. Ему нужно было получить отнее информацию.

— Речь идет о фразе, которую вы на днях произнесли и котораяпривлекла мое внимание.

Кристина с отсутствующим видом опять следила за Патриком.

Несмотря на это, Пуаро продолжал:

— Это было в тот момент, когда вы отвечали на вопросначальника полиции. Вы рассказали, как в то утро, когда было совершенопреступление, вы вошли в номер к Линде Маршалл. Там никого не было, и по вашимсловам, Линда, вернулась в тот момент, когда вы находились у нее. Уэстон спросилвас, где была Линда.

Кристина ответила с легким нетерпением в голосе:

— Я ответила, что она ходила купаться.

— Вы сказали не совсем это. Вы не сказали: «Она ходилакупаться», а «Она сказала мне, что ходила купаться.»

— Это одно и то же.

— Нет, и здесь есть одна очень существенная разница! Самаформа вашего ответа дает некоторые интересные указания о ходе ваших мыслей.Линда Маршалл входит к себе в пляжном халате и, тем не менее, по какой-топричине вам не сразу приходит в голову, что она ходила купаться. Что идоказывает произнесенные вами слова: «Она сказала мне, что ходила купаться.» Яхотел бы знать, почему вас удивило то, что она вам сказала. Потому ли, что вповедении ее что-то говорило об обратном? Потому ли, что на ней было что-то надето?— Можете ли вы мне это объяснить?