Я удивилась, какая странная реакция! Если она никогда неслышала о Роде, то почему столь бурно реагирует? И потом, с людьми могутслучаться самые разнообразные неприятности. Конечно, Родя и Неля находились втом возрасте, когда еще очень рано думать о смерти, но они могли попасть вавтокатастрофу… Отчего незнакомка так возмутилась? Впрочем, это ее дело, может,она просто истеричка?

Я перелистнула страничку, вновь потянулась к телефону, намереваясьпозвонить Храповой Лене, но трубка зазвенела у меня в руках.

– Это вы сейчас искали Фаустова? – поинтересовалась дама. –Не надо думать, что можете безнаказанно мерзко шутить. У меня стоитопределитель номера. Между прочим, за подобные розыгрыши и огрести легко…

– Почему вы решили, что я шучу?

– Дура, – сердито выплюнула женщина. – Сволочь! Напугатьрешила или проверить? Ну погоди! Ты и впрямь идиотка, если занимаешься такимивещами со своего телефона, думаешь, трудно узнать адрес и фамилию? Ну погоди,вот Родион узнает, мало тебе не покажется!

– Меня зовут Дарья Васильева, я училась в институте с Родейи Нелей, мы дружим очень много лет, а вдобавок живем рядом в коттеджном поселкеЛожкино. Родион и Неля умерли.

– Ты врешь, – прошипела женщина, – врешь, врешь, врешь!

– Увы, нет, я говорю правду. Родя чистил клинок – он собиралколлекцию ножей – и случайно упал грудью на лезвие. А Неля выпала из окна – этопо версии милиции, лично мне кажется, что ее убили. Пожалуйста, передайтеФаустову, может, он захочет проститься со знакомыми, завтра, в десять утра…

– Это я, – прерывающимся голосом сообщила собеседница.

– Кто?

– Фаустов, – донеслось из трубки.

Я изумилась:

– Вы мужчина?! То есть, я хотела сказать… Извините, конечно,но у вас просто колоратурное сопрано… Прошу прощения, но я подумала, что говорюс женщиной.

– Фаустова Александра, – безжизненным голосом сказала дама.

– А Александр Валерьевич где? – глупо спросила я.

– Его нет. Вообще в природе не существует, – пробормоталаженщина. – Родя записал в книге Фаустов Александр Валерьевич, чтобы Неляслучайно не наткнулась. Меня зовут Александра Валерьевна, лучше просто Саша!

У меня голова пошла кругом. Саша, наконец поняв, что ясказала правду, тихо заплакала, потом внезапно спросила:

– А что с Алечкой? Где она?

Александра Валерьевна была единственной, кому в головупришел этот вопрос.

– Она у меня.

– Несчастная девочка, – прошептала Саша, – что же теперь сней будет, что станет с нами… Простите… Пожалуйста, умоляю, приезжайте ко мне.Расскажите все…

Ее голос, словно раненая птица, бился в трубке. В словахСаши была такая черная безысходность, что я быстро согласилась:

– Да, конечно, диктуйте адрес.

– Лукинская улица, дом одиннадцать, – залепетала Саша.

Я тяжело вздохнула. Знаю эту местность, бывала там, неближний путь для человека, который живет в Ложкине, но делать нечего.

Оказавшись в Новопеределкине, я принялась разглядыватьтаблички с номерами домов. После шумной, душной Кольцевой дороги сонная,практически пустая Лукинская улица выглядела патриархально. Меня всегдапоражало, отчего квартиры, расположенные на Тверской и в пределах Садовогокольца, стоят намного дороже, чем жилье в «спальном» районе. Ладно, согласна, впрежние времена в центре было намного лучше с продуктами, здесь работалихорошие школы, но теперь!

Необходимое пропитание легко можно купить на любом углу,школ и детских садов понастроили даже слишком много. Единственное, что нерадует, – это отсутствие метро. Но лично я предпочитаю потратить лишний час надорогу до работы и не жить на загазованной магистрали, по которой с утра доночи несется шумный поток машин, а по тротуарам бегут полоумные прохожие.Намного лучше обитать на такой улице, как Лукинская, вдали от городского шума,здесь дышится легко, рядом зеленеет лес, а на простирающемся перед глазами полепасутся лошади.

Дом одиннадцать стоял кольцом, во дворе была церковь,старая, построенная в начале двадцатого века. Я припарковала «Пежо» в тенечке испросила у чистенькой старушки в панамке, сидевшей на скамейке:

– Где пятый подъезд?

– А иди влево по дорожке, – словоохотливо начала объяснятьбабуська, – там увидишь.

– Спасибо, – улыбнулась я, – надо же, первый раз вижу, чтобыво дворе жилого дома стояла церквушка.

Старуха перекрестилась.

– Эх, милая, тут раньше кладбище было, большое. Место-топрежде Суковом называлось, и станция такая имелась на железной дороге. Потомстали новые дома строить, район в Солнцево переименовали, а кладбище снесли.Грех, конечно, у меня на нем сестра была похоронена и племянница. Могилы срыли,кости увезли, дом построили. Только знаешь чего, – бабушка понизила голос, –счастья здесь никому нет. Вон на третьем этаже видишь красивые занавесочки?Людка там живет, у ей муж под поезд попал, в Переделкине, а Колька с седьмогоэтажа повесился, Раиса с девятого на бандита налетела, все лицо ей изрезал. Тыведь небось к Колпаковым идешь? Квартиру они продают. Не покупай, гиблое место,а Колпаковы обормоты, ихняя собака вечно на детской площадке гадит. Ежели домна костях стоит – счастья никому не будет.

– Сами же сказали, что останки вывезли.

– А души-то остались, – на полном серьезе заявила старушонкаи принялась креститься.

Воспользовавшись моментом, я побежала к пятому подъезду. Этонеправда, что к старости люди делаются лучше. Нет, в преклонном возрастеначинают проявляться все негативные качества: был глуп – станешь совсем идиот,раздражался на родных – превратишься в отвратительного брюзгу. Я уже не говорюоб обидчивости, страстном желании поучать всех, кто хотя бы на два дня моложе,и о невыносимом эгоизме… А обсуждение работы собственного желудка становитсясамой любимой темой за обеденным столом. Очень редко кому удается избежатьвозрастных изменений, впрочем, я, наверное, тоже не стану исключением.