Влад съежился за турелью, чувствуя себя униженным,оскорбленным. Никогда в жизни не ощущал себя так гадко.

Семен кивнул в спину сгорбившегося варвара, сказалвполголоса:

— Как ты думаешь, долго будет терпеть?

— Что? — не поняла Кася.

— Ну, лягушек, ящериц. Вообще пресмыкающихся. В миренасекомых люди уже владыки, но против обыкновенной жабы... гм... у меня, честноговоря, и сейчас еще поджилки трясутся.

— И у меня, — призналась Кася. — Но что могутс такими чудовищами?

— Что сделал первобытный с владыками Земли: пещернымимедведями, саблезубыми тиграми, мамонтами?

— Мы один класс, — возразила Кася, — классмлекопитающих! Все равно, что здесь бы люди истребили жуков или пауков!

— У диких предков были каменные топоры, а у нашегогероя арбалет с двойной тягой! Помяни мое слово, когда-нибудь займутся.

Кася всмотрелась в широкую спину варвара, пренебрежительнопоморщила носик:

— Скажи, что позже придет черед млекопитающим?

— А что? — отпарировал Семен. — Мышь ненамного сильнее жабы. Конечно, немного смышленнее ... Но все-таки не человек.

— А потом? — спросила Кася все еще насмешливо.Зайцев, барсуков, ежей... Тоже здорово мешают, верно?

Семен неподвижно смотрел вперед, голос его стал ниже,тревожнее:

— Думаешь, не возьмутся? Пока что принимают какстихийные явления, с которыми не поборешься. Но мы тоже сперва началипредсказывать погоду, а потом и воздействовать!

Кася посмотрела в ту сторону, куда смотрел Семен, холодокпревратился в струйку ледяной воды. В Мегамире возникнут мощные цивилизации,это несомненно. Как сложатся отношения с обитателями прежнего мира? Не сживотными, с теми понятно, хотя еще не ясно, как микролюди остановят корову илицелое стадо, если те пойдут через мегагородок в поле или на лесной поляне. Но слюдьми?

Влад напряженно всматривался в заросли, камни, буреломы.Картины, нарисованные запахом, были причудливые, мало похожие на те, что давалиглаза. Отец уверял, что надо верить обоим, они-де дополняют одна другую, ноВлад втайне сомневался, чувствуя странную нерешительность в словах отца, словноповторял либо чужие слова, либо занесенные из Старого мира, утратившие вМегамире смысл. Картины часто противоречили одна другой. Влад постепеннонаучился идти на компромисс, в первую очередь вычленяя то, что несет опасность,затем дает полезную информацию, лишь совсем уж на досуге разглядывал пейзажи,отстоящие за сотни километров, любуясь странной для его края красотой.

Сейчас он пристально всматривался, хотя точнее было бысказать — внюхивался, но в племени существовало странное табу на это слово,хотя обонянием пользовались интенсивнее, чем глазами. Отец говорил, что егопоколение глазами пользовалось больше, а дед уверял, что в его время обоняниюдоверяли совсем мало. Влад заключил тогда, что его дети или внуки вообще будутполагаться только на нос, а глазами так, для вспоможения, как блажь, прихоть,причуда знахарей, волхвов...

Головастик с разгона взбегал на отвесные стены. Острые когтис легкостью вонзались в дерево, цеплялись за неровности. Побледневшая Касяжалко улыбалась:

— Не могу привыкнуть!

— Первый год и я трусил, — признался Семен. —Привычки Старого Света умирают.

— Но я здесь уже пятый год!

— Всего лишь? Здесь надо родиться. Как вот нашпроводник. Он родился со знанием, что его муравей с легкостью взберется даже пооконному стеклу. Он также знает с пеленок, что может падать с любой высоты, нос детства привык бояться, например, прилипнуть к капле росы...

Кася прошептала:

— Я в детстве видела, как садовые муравьи ползают пооконному стеклу, но никогда не понимала, как они это... Ох!

Головастик, добравшись до вершины валежины, стремглавпомчался дальше: уже вниз, по вертикальной стене, так же бодро стуча когтями,вытянув к приближающейся земле сяжки.

Озеро он видел во всех подробностях задолго до того, какпоявилось в поле зрения. Семен и Кася возбужденно заговорили, обсуждаяпроисхождение, возраст, состав воды, но Влад уже внюхивался в дальние картины,пытаясь увидеть крупное жилище беглецов.

Он объявил привал, Головастика отпустил охотиться. Семен иКася натянули дурацкий тент, но Влад не спорил: подозревал, что бесполезный впрактических целях тент выполняет некую ритуальную роль. Возможно, у мягкотелыхтабу на ночевку без тента?

Головастик прибежал с раздутым брюшком, в жвалах застряликлочья нежного мяса. Странно, ноги были совершенно сухие, словно пил не изблизкого озера, а бегал далеко, или прокусил дерево и напился соком. Влад погладилсяжки, тронул шесток и четвертый членик, коснулся основания левого усика,спрашивая, что случилось.

Головастик живо задвигал сяжками, от возбуждения добавилпару феромоновых красок: в озере в глубине таится чудовище, уже началоподниматься когда приблизились люди, затем затаилось, готовое для броска.

Страшный зверь, пояснил Головастик, нам всем не справиться.

Зверь водяной, спросил Влад на языке жестов.

Да, ответил Головастик, но может выскакивать ненадолго насушу. В дождь выходит вовсе, хватает добычу на берегу и под листьями, дажевзбирается на низкие деревья.

Влад кивнул резко:

— Семен! Удержи женщину, чтобы не подходила к воде.

— Что-то случилось?

— Там зверь в глубине.

Семен смотрел с недоверием:

— Дорогой Влад, я думал, видишь только на земле... Нокак ты заглянул под воду?

— Не я, — ответил Влад коротко.

Семен изумленно посмотрел на Головастика, погладил полобастой голове. Головастик с готовностью вытянул шею и томно закрыл глаза.

— Он умеет...

— Многое умеет, — подтвердил Влад хмуро. — Ноон мудр, чего я не ожидал. Или помудрел за дорогу. Раньше обязательно быввязался в драку. Не выносит, что на свете есть кто-то сильнее. Настоящий воин!

Семен предположил резонно:

— Возможно, там сидело такое... Такое, что наш неустрашимыйксеркс решился отступить! Воин не обязательно дурак. По крайней мере, не полныйдурак.

Кася зябко вздрогнула.

Два дня путешествовали, встречая только причудливые формыжизни. Так их называли Семен и Кася. Для Влада было аксиомой, что мир необъятен,на новых зверей не насмотришься, почти всегда новые, за сутки увидишь тысячи,но двух похожих не встретишь.

К ночи перед привалом ксеркс резко свернул, вбежал в густыезаросли. Семен и Кася вцепились в поручни, пригнулись.