Влад ответил жестом, пощупал двенадцатый и седьмой членик направом сяжке, Дим ускорил бег, выскочил на косогор, внезапно остановился: Владтоже увидел как из расплывающейся стены Тумана выходят странные существа.Покрытые толстым прочным хитином — черным с коричневым, обнаженные, чтоблагодаря хитину не замечалось, приземистые. Все двигаются на четвереньках,уверенно, устойчиво, почти не обращая внимания на мощные потоки воздуха. Владна миг ощутил приступ ревности: в его племени лишь религия запрещает опускатьсяна четвереньки, странная прихоть, ведь так удобнее...

За его спиной тихонько ахнули. Влад сказал негромко, неповорачивая головы:

— Замрите, как опоссы.

— Кто это? — прошептала Кася.

— Опоссы? Такие жуки-притворщики.

— Нет, те странные существа.

— Худшие из зверей, — ответил Влад. — Ксчастью, ветер в нашу сторону.

Дим бесшумно опустился, задвинувшись под зеленый лист. Дажеголову спрятал, высунув лишь кончики сяжек, почти неотличимые среди волоконецлиста. Влад соскочил, осторожно выглянул.

Семен и Кася торопливо слезли по твердому как танковая бронябоку, Семен спросил тревожно:

— Мутанты?

Влад оглянулся:

— Назад! Кто разрешил?

Семен козырнул, послушно полез на ксеркса. Кася задержалась,глядя умоляюще:

— Я сейчас, сейчас! Бедные, несчастные...

— Кто? — не понял Влад.

— Вон те, на четвереньках! Они жертвы. Либо прихотисбежавших в Лес родителей, либо... кораблекрушения.

— Корабле...

— Ну да. Представь, ты не нашел бы нас в разбитойгеликоптере? Мы остались бы с Глебом одни. Отрезанные от мира, Станции, безоружия, лекарств... у нас бы появились дети, что никогда не видели другойжизни...

— Вы бы не дожили до вечера, — ответил Влад спренебрежением.

Странные существа двигались через освещенный солнцем миртремя рядами. Все выглядели как странные черепахи, лишь головы были приподняты,но Влад не видел в их движениях страха или боязливости малых существ. На черныхспинах пламенели ярко-красные пятна, так ядовитые жуки предупреждают врагов освоей несъедобности.

Головастик беспокойно шевелил сяжками, дотянулся до Влада,потрогал. Влад ответил успокаивающим жестом, хотя у самого похолодело внутри, аноги начало сводить судорогой. От панцирных шел запах смерти, истребления. Намиг уловил отчетливую картинку, будто заглянул в чей-то мозг: распластанныечеловеческие тела, выдранные внутренности, отсеченные конечности...

Кася что-то спрашивала, теребила, он молчал, скрываядурноту. Эти зверо-люди не только бессмысленно уничтожают зверей вокруг себя,но даже рвут сородичей, едят их внутренности!

Он швырнул Касю на дима, сказал Семену негромко:

— Сдвинемся влево. Ветер сейчас переменится.

Семен не стал спрашивать, как варвар умеет предугадыватьпорыв ветра, вцепился в загривок дима. Кася тревожно смотрела большимииспуганными глазами.

Дим беззвучно перебежал к поляне под углом. Зверо-люди всееще двигались через освещенное солнцем место. Влад старался понять причинуужаса, что прокрался до внутренностей, сжимая в ледяной ладони сердце.Зверо-люди без оружия, голые, по размерам уступают большинству существ. ДажеВладу уступают, если любого из них поднять на задние ноги. Правда, в прямойсхватке преимущество у зверо-человека: двуногого сшибить легче.

Впереди двигался мощный зверь. Спина блестела под солнцем,бросая предостерегающие отблески, блики играли на безволосой голой голове. Отнего веяло смертельным холодом, словно от льдины: а лед, как помнил Влад, самоехудшее, что знают существа Мегамира.

Рядом с вожаком бежал, постепенно сближаясь, крупный самец.Влад ощутил приближение недоброго, но самец оказался чересчур близко, внезапнооскалил зубы, вскинулся. Влад не успел понять и сомневался, чтобы заметилиСемен и Кася, что именно блеснуло между неосторожным самцом и вожаком: струяжидкости, нить паутины, электрический разряд или что-то неведомое, но самецрезко остановился, словно ударился о стену. Вожак продолжал неторопливый бег, асамец, постояв несколько мгновений, завалился на бок. Зверо-люди бежали мимо,один задел сраженного, отшвырнул.

— Человек страшнее зверя, когда он зверь, — сказалВлад. Подумав, добавил. — Красные пятна на спинах — не мимикрия, как ядумал.

— Ядовиты? — прошептал Семен.

— Не знаю.

Лес затих, пережидая странную опасность, возникшую таквнезапно. Влад вертел головой, запоминая, схватывая реакцию зверей — больших ималых, летающих и наземных. Даже деревья, казалось, ощутили вторжение чужойопасной силы: движение соков в полупрозрачных стволах замедлилось, темные ядразастыли.

Они лежали с полчаса, наконец разом ожили джампики, ввоздухе замелькали цветные паруса огромных крыльев летающих драконов. Из-подземли начали выдвигаться холмы рыхлой земли, загораживая горизонт. Мелькнулоогромное сегментированное тело, покрытое слизью. Исполинский розовый червьвыполз из туннеля, полез, пульсируя всем телом, через тропку.

Влад терпеливо пережидал, пока дождевой червь выберется изноры, а там появлялись все новые и новые кольца. Передняя часть червя ужеотыскала удачное место, начала зарываться, с усилием вдвигая туда кольца, а изноры все появлялись розовые кольца, будто где-то глубоко под землей червьухватил себя за хвост.

Ехали без происшествий два дня, замирая короткими ночами вглубоких расщелинах или галлах, на третий день Кася наконец заметила, чтоварвар молчалив еще больше, чем обычно. Чаще обычного посматривает на небо,всякий раз рука дергается к оружию.

— Ожидаешь бомбардировку? — спросила Касянасмешливо.

Влад смотрел непонимающе. Семен толкнул ее, но девушкасказала озорно:

— В старину летали такие машины, бросали бомбы. В МаломМире, естественно.

Влад холодно кивнул:

— Ожидаю. Я трижды видел пролетающего джампа. Вчера двараза, и сегодня.

— Ну и что? — удивилась она.

Семен вмешался, видя лицо варвара:

— Того самого?

— Да.

— Странно, — сказал Семен. — Ты не ошибся?Слишком много случайностей...

— Чересчур, — бросил Влад. — Я нарочито менялдорогу. Но джамп отыскал нас.

Кася широко распахнула глаза:

— С ума сошли! Кому мы нужны, чтобы нас кто-товыслеживал! Да и кто в этом мире может? Геликоптеры только у нас... В смысле,на станциях.

— Джамп отличается от геликоптера, — напомнилварвар коротко.

Кася вспыхнула, глаза ее заблестели гневом: