— Не передумаю, — заверила она. — Иметьвозможность усилить себя и — отказаться? Что за чушь?

— Этой чушью живут девятьсот девяносто девять человекиз тысячи, — заверил он. — Если не больше. Нет, думаю, намногобольше. Так что хотя мы могли бы приступить прямо сейчас, но лучше, если у васбудет двадцать четыре часа в запасе, чтобы вы могли передумать… если что.

Она взмолилась:

— Я не передумаю! Ни за что!

— До завтра, — сказал он.

Она смотрела беспомощно, как он поднялся, раскланялся,могучий, атлетически сложенный, как математик из школы Пифагора, что считал длясебя долгом участвовать в Олимпийских играх, выступая в кулачных боях или вборьбе. Зеленые глаза после захода солнца потемнели, приобрели загадочнуюглубину.

Мрак лежал на спине, раскинув руки, Тигги сперва забросиланогу, руку и умостила кудрявую головку на широкой груди, а во сне почтизаползла на него целиком, будто спасаясь от холода, хотя кондиционеры бдят затемпературой и свежестью воздуха, как будто их тут же отправят в переплавку замалейшее отклонение от заданных параметров.

Олег остановился в дверном проеме, силуэт на фоне светлойстены выглядит угрожающе. Мрак осторожно высвободился, Тигги тихоньковздохнула, пошарила во сне и, подтянув ближе подушку, улеглась на нее розовойщекой. Мрак вышел в коридор, кивнул на прикрытую дверь в соседнюю спальню:

— Спит?

— А во сне видит, как ей вживляют чип, — буркнулОлег. — Как-то непривычно такую одержимость видеть в женщинах. Мы —понятно, мы в любую петлю готовы сунуть головы…

Мрак сказал предостерегающе:

— Думаю, после вживления чипа еще больше запрезираетостальных двуногих, не имеющих чести приобщиться к расе избранных.

Олег сдвинул плечами.

— А разве презренья не достойны?

— Ну, Олег…

— Я говорю о той части, что пьянствует, гася последниеискорки разума? Что не просто пьянствует, время от времени делая открытия, а,как говорится, спивается?.. Полагаешь, им тоже надо бы дать бессмертие?

Они вышли на веранду, Мрак засмотрелся на звездное небо,ответил с опозданием:

— Нет, но… и не уничтожать же.

— А вот на Виктории и проверим. Самая что ни естьтипичная выразительница крайних технофильских взглядов. Посмотрим, что скажетзавтра.

Мрак взглянул на часы, засмеялся, показав крупные ровныезубы.

— Бедолага, что у нее за сны?.. Все прикидывает, какбудем долбить ей череп, много ли часов продлится. Надо бы, в самом деле,растянуть это вживление на пару часов!

— Усыпим на это время, — успокоил Олег. — Акогда проснется, даже не будет знать, как и что.

Земля под ногами исчезла, вся загородная вилла и сам островначали быстро уменьшаться, они поднялись в верхние слои атмосферы, все еще неменяя человеческие тела. Мрак пошел рядом с Олегом, а тот летел над планетой,как демон древних легенд, задумчиво всматривался в послушно проплывающую темнуюЗемлю. Зрение всех диапазонов позволяет различать тайгу, в тайге — деревья, надеревьях мелких зверьков, жуков, муравьев, ночных бабочек, а в толще деревьевнеутомимо грызущих древесину личинок короедов, им пока неведомы различия междуднем и ночью.

— Замороженные, — вырвалось у неговнезапно. — О них не забыл? Эти уже через пару лет начнут массовоевозвращение к жизни! Ну, не сами, конечно, но…

— Да, — согласился Мрак, — технология почтисозрела. Ну и что?

— А ты не видишь опасности?

Мрак добросовестно подумал, долго думал, что-то около двухнаносекунд, ответил с неудовольствием:

— Если технической, то почти не предвижу. Все пройдеттип-топ, никто воскрешать не гонит. Разморозку начнут, когда будут уверены навсе сто. Уже сейчас бы могли, но ждут, чтобы ассемблеров запустить под кожу.Чтобы сперва вылечить, ведь почти все неизлечимо больны, потому изамораживались. Или ты о каких-то социальных нюансах? Олег сказал со злостью:

— Нюансах! Ничего себе нюансах! Да как только появиласьмалозаметная статья в обыкновенном медицинском вестнике, мол, уже сегодня можноразморозить без риска почти всех замороженных, что в обществе началось! Незаметил?

— Нет, — признался Мрак.

— Настоящая концентрации желчи! Как будто появилисьновые железы, что ее вырабатывают. До этого к заморозке относились спокойно,мол, пусть чудят, все равно уже померли, ничего у них не выйдет, только зряденежки угрохали, богатеи проклятые. Даже посмеивались свысока, мы-то живем, мы— лучше, нам повезло родиться позже… А сейчас сразу злость, что тем гадамудалось обмануть природу.

Мрак засмеялся:

— Тем более что из тех замороженных в самом делебольшинство — гады! Ну, те, кто при крахе советской власти сумел хапнутьмиллиардики, кто потом в первые годы неразберихи строил финансовые пирамиды итоже хапанул миллиарды, кто ловчил и грабил по-крупному… Но даже те, кто грабилпо-мелкому, даже им хватило, чтобы заморозить себя до наступления лучшихвремен. А эти, с миллиардами, заморозили всю родню, собутыльников, слуг и дажесобак и кошек… Конечно, остальному люду, что работал честно, обидно!

Олег сказал холодновато:

— Это меня и тревожит. Народ волнуется. Создаются целыеобщества, собирают подписи. Одни требует провести отбор, кого размораживать, акого просто похоронить с Богом, другие вообще за то, чтобы снести Центрыкрионики. Эти вообще доказывают, что люди прошлого века будут чувствовать себяущербными, никогда не смогут войти в нашу жизнь, с ними придется нянчиться, какс идиотами. Вечно нянчиться!

Мрак посмотрел на него с живейшим интересом.

— А ты?

— Что я?

— Ты к этому относишься как? Я вижу, что и сам бы ты,того, снес бы эти каменные чудища, где так холодно.

Олег долго молчал, ответ прозвучал неожиданный:

— Снес бы, конечно.

— Ого!

— Сам знаешь, Мрак, туда не попали те, кто жил назарплату.

— Кое-кто попал, — возразил Мрак. — Были желюди, кто получал много и честно? Я уже не говорю про изобретателей, крупныхученых с их патентами и лицензиями на открытия, деятелей культуры…

Олег поморщился.

— Это шоуменов, что ли? Что-то профессора изконсерватории там не лежат! А вот дурацкие клоуны…

Мрак покачал головой.

— Олег, Олег, опомнись. Ты еще начни клеймить тех, ктостроил финансовые пирамиды… Природе по фигу, кто как выбился наверх. Она делаетставку на сильных! Абсолютное большинство из тех, кто работает честно и неворует, такие вот замечательные только потому, что не умеют украсть, смелостине хватает, тюрьмы боятся, а вовсе не по честности такой уж беспримерной. Хотя,конечно, обличая олигархов, такая вот беднота умалчивает о трусости, а в глазатычет честностью! Но с каких пор прислушиваемся к простолюдинам?..